Левит. Глава 23
Семь праздников Господа
Теперь мы подошли к праздникам (глава 23): это — целый год[48] намерений Бога по отношению к своему народу, и покой был целью этих намерений.
Следовательно, праздников было семь — число, выражающее совершенство, хорошо известное в Слове: суббота, пасха и праздник опресноков, первые плоды жатвы, пятидесятница, праздник труб седьмого месяца, день искупления, праздник кущей. Когда хотят отделить субботу и не включать ее в это перечисление, тогда рассматривают отдельно пасху и праздник опресноков, что дополняет число семь. Я говорю это не для того, чтобы сохранить это число, но потому что это мы видим в самой этой главе: после того как суббота посчитана среди других праздников, она повторяет это и называет другие (без субботы) праздники. Ибо, в одном смысле, суббота действительно была праздником, но в другом она была покоем, прообразом того времени, когда все будет закончено[49]. Итак, эти праздники показывают, в общем, совокупность основ, на которых Бог установил свои отношения со своим народом, принципы, на которых Он собрал их вокруг себя, осуществляя на земле свои пути касательно этого народа. В других отношениях их значение было более широким; но здесь эти обстоятельства, то есть эти факты, рассматриваются именно с этой точки зрения — с точки зрения их исполнения на земле.
Нравственные различия праздников
Можно разделить их еще другим образом, взяв слова: «И сказал Господь Моисею»[50] в качестве заголовка каждой части темы: 1) суббота, пасха и праздник опресноков (стихи 1-8); 2) первые плоды и пятидесятница (стихи 9-22); 3) праздник труб (стихи 23-25); 4) день искупления (стихи 26-32); 5) праздник кущей (со стиха 33 до конца). Это последнее деление представляет нам нравственное различие праздников, то есть путей Бога, как они выражены в них. Но рассмотрим их немного более подробно.
Суббота, пасха, праздник опресноков как одно целое
Суббота представлена самой первой, так как она является целью и результатом, к которому приводят все пути Бога. Нам оставлено обетование войти в Его покой. Суббота действительно является праздником Сущему, но те праздники, которые представляют скорее пути Бога, имеющие своей целью ввести нас в покой, начинаются, как мы уже отметили, в стихе 4 (ср. стихи 37, 38). Отметив это различие, мы можем продолжить эту тему, рассматривая субботу[51], пасху и праздник опресноков как одно целое (стихи 1-8). Из двух последних лишь праздник опресноков, собственно говоря, являлся праздником; пасха была жертвой, на которой был основан праздник, как говорит апостол: «Пасха наша — Христос заклан за нас: посему станем праздновать не со старою закваскою» и т. д.
Действительно, то, что нужно для субботы, для покоя Бога, — это жертва Христа, а также чистота (отсутствие закваски), и хотя все эти праздники указывают на покой Бога, однако эти два: пасха и опресноки — являются основанием всего и самого покоя для нас. Жертва Христа и отсутствие всякого принципа греха, формирует основание того удела, который мы имеем в покое Бога. Бог прославлен в отношении греха; грех удален для нас от Его взора и из наших сердец. Совершенное отсутствие закваски характеризует путь и природу Христа здесь на земле и исполнено в нас настолько, насколько мы осознаем Христа как нашу жизнь и насколько мы признаем себя, хотя плоть еще в нас, умершими и воскресшими с Ним[52]. Так, в главе 16 книги Исход мы видим манну, связанную с субботой. Полное отсутствие закваски представляло собой совершенство личности Христа, живущего на земле, и в то же время хождение по земле того, кто участвует в Его жизни. Когда наступит истинная и последняя суббота, мы, само собой разумеется, будем чисты от всякой закваски. Жертва Христа и чистота жизни [во фр. варианте Синопсиса «чистота Христа»] делают человека способным разделить покой Бога.
Первый плод — Христос
За этим следует сила, праздник первых плодов, то есть воскресение Христа на следующий день после субботы — первый день недели. Это было началом истинной жатвы, собираемой силой Бога вне и за пределами природной жизни мира. По иудейскому закону до этого ни к чему нельзя было прикасаться из урожая: Христос был началом, первенцем из мертвых. Вместе с этими первыми плодами приносились жертвы благоухания, но ни одной жертвы за грех. Ясно, что в них не было необходимости. Первые плоды — это Христос, принесенный в жертву Богу, совершенно чистый, потрясаемый в Его присутствии (находящийся полностью пред Его очами для нас как воскресший из мертвых, начало нового урожая перед Богом), человек в состоянии, в котором не был даже невинный Адам, Человек намерений Бога, второй Человек, последний Адам; не тогда, когда все зависело от послушания, в котором могло произойти падение и произошло, но после того как Бог был совершенно прославлен в месте греха; позади смерть, позади грех (ибо Он умер для греха), позади власть сатаны, позади суд и, следовательно, полностью вне сцены, на которой находился ответственный человек, на совершенно новом основании с Богом после завершения Его дела, и Бог полностью прославлен; подобное деяние также дало Ему право сказать: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее», и сделать праведностью Бога тот факт, что Он посадил Его одесную себя во славе.
Пятидесятница — первые плоды из тех, кто Христов
В связи с первыми плодами приходит хлебное приношение по окончании семи недель — Пятидесятница. В данном случае это уже не Христос, но те, кто принадлежит Ему, первые плоды Его созданий, но они рассматриваются как находящиеся на земле, и в них присутствует закваска. Поэтому, хотя они приносились в жертву Богу, они не сжигались на жертвеннике как благоухание приятное (Лев. 2,12). Но вместе с хлебами приносилась жертва за грех, которая своей действенностью отвечала закваске, которую они содержали. Это святые, собирание которых началось в Пятидесятницу.
Обеспечение, сделанное благодатью, — период церкви
За этим праздником следовал длинный промежуток времени, который не прерывался никаким новым проявлением путей Бога. Только когда жали жатву, было запрещено дожинать до края поля. Из этого следовало, что часть хорошего зерна оставлялась в поле после того, как урожай был убран в житницу, но это делалось не для того, чтобы зерно погибло: оно оставлялось для тех, кто не пользовался богатствами народа Бога, но призывался, исключительно по благодати, к участию в том, чем Бог снабдил их, — в изобилии, которое Он даровал им. Это произойдет в конце века сего.
Праздник труб
Когда заканчивается дело Пятидесятницы, начинается другая череда событий (стих 23) со слов: «И сказал Господь Моисею». Они трубили в трубы в новолуние (ср. Пс. 81 и Числ. 10,3.10). Это являлось обновлением благословений и величия народа — Израиль собирался как собрание перед Сущим. Это еще не восстановление радости, но, по крайней мере, имеет место восстановление света и отблеска славы Бога, которые исчезли, и просвещение их ожидающих глаз; Бог созывает собрание, чтобы восстановить славу.
Но Израиль должен по меньшей мере чувствовать свой грех, и в торжественном празднике, который следует за этим, скорбь народа соединяется с жертвой дня искупления. Израиль взирает на Того, которого они пронзили, и скорбит (стихи 26-32). Народ (или по меньшей мере пощаженный остаток, становящийся народом) будет участвовать в благословениях, проистекающих от жертвы Христа, и причем здесь на земле, в состоянии покаяния, признанном Богом, с тем чтобы пришли времена освежения [в рус. «отрады», см. Деян. 3,19]. Следовательно, этот праздник десятого дня седьмого месяца показывает нам покаяние народа, но в связи с жертвой искупления. Действенность — в жертве, участие израильтян в этой действенности связано со скорбью их душ (ср. Зах. 12). Израиль, всецело поглощенный своей скорбью, воздерживался от всякой внешней деятельности — это была суббота, — народ был собран в смирении в присутствии Бога. Он примет Того, который был пронзен за него, при осознании греха, который он совершил, отвергнув Его.
Праздник кущей
Затем следует праздник кущей. Во время этого праздника израильтяне в течение семи дней приносили Сущему жертвы, сжигаемые огнем; в восьмой день, как и в первый, было священное собрание. Этот восьмой день был исключительным — день новой недели, который выходил за пределы одного полного периода и затрагивал другую неделю; я не сомневаюсь, что он заключал в себе, хотя и неявным образом, воскресение, то есть участие воскресших в радости этого дня.
Это было торжественное собрание. Этот восьмой день был великим днем праздника, на котором Господь (заявив, что в то время Его час еще не пришел, чтобы явить себя миру [Иоан. 7,6], так как Его братья, иудеи, также не верили в Него) провозгласил, что, ожидая истинного праздника кущей во время Его явления миру, из чрева того, кто поверил в Него, потекут реки воды живой, — то есть Святой Дух, живая сила, действующая в сердце и проистекающая из него, в выражении его внутренних привязанностей. Израиль пил живую воду из скалы в пустыне, теперь, когда праздновался праздник кущей и пустыня была в прошлом, он с радостью праздновал свое пребывание в ней — в память о прошедшем, что усиливало радость покоя, в который он был введен. Но верующие призваны не только пить (ибо блаженны те, которые не видели, но уверовали); река сама должна течь из их сердца, то есть Святой Дух в силе, который они получат через Христа, прежде чем Он явится миру или они займут свое место в небесном Ханаане.
Радость тысячелетнего царства
Таким образом, праздник кущей представляет нам радость тысячелетнего царства, которой насладится Израиль, когда он выйдет из пустыни, куда он попал из-за своего греха, — радость, к которой добавится этот первый день другой недели, радость воскресения, радость тех, кто воскрес вместе с Господом Иисусом, положение, которому пока соответствует присутствие Святого Духа.
День радости, однако еще ожидающий Центра и Источника всего этого
Поэтому праздник кущей проходил после сбора плодов земли и, как мы видим это в другом месте, не только после жатвы, но также после сбора винограда, то есть после отделения посредством суда и после окончательного исполнения суда на земле, когда соберутся все небесные и земные святые. Израиль должен был радоваться семь дней перед Сущим.
То, прообразом чего является Пасха, уже имело свое исполнение, прообраз Пятидесятницы — свое, но праздник кущей, этот день радости, еще ждет своего исполнения, когда Тот, кто должен быть центром и источником всего этого, Господь Иисус, возрадуется посреди великого сообщества, начав с восхваления Сущего посреди собрания. Он сделал это уже посреди собрания своих братьев, но тогда весь род Иакова будет призван прославлять Его и все концы мира опомнятся (Пс. 22,22-27).
Праздник кущей соблюдался только в стране
Выражение «торжественное собрание» [23,36] не применяется ни к одному из праздников, кроме этого, за исключением седьмого дня Пасхи (Втор. 16), где слова «торжественное собрание [в рус. отдание праздника]» имеют, как мне кажется, похожий смысл. Праздник кущей не мог праздноваться в пустыне. Для его соблюдения, очевидно, было необходимо, чтобы народ овладел землей. Следует заметить также то, что он никогда не праздновался в соответствии с предписаниями закона от дней Иисуса Навина до Неемии (Неем. 8,17). Израиль забыл, что они были странниками в пустыне. Радость, без воспоминания об этом, меркнет. В нравственном состоянии, не принимающем во внимание пустыню, само наслаждение благословением ведет к падению.
Следует заметить, что, строго говоря, все эти праздники являются прообразами того, что происходит на земле и связано с Израилем, разве что за исключением восьмого дня праздника кущей. Период Церкви как таковой — это промежуток времени между Пятидесятницей и праздником кущей. Правда, мы можем применить к себе два первых праздника, и мы делаем это, но исторически этот образ относится к Израилю.