Левит. Главы 4 — 7▼

Жертва за грех и жертва повинности; их отличие от жертв благоухания

Мы подходим теперь к жертвам, которые не являются жертвами благоухания, — к жертве за грех и жертве повинности. Они похожи друг на друга, что касается общего принципа, но различаются по своему характеру и деталям — эти отличия мы отметим. Но сначала отметим очень важный принцип. Жертвы, о которых мы говорили до сих пор, — жертвы благоухания имели одну характерную черту, а именно: отождествление приносящего их с жертвой. Это отождествление выражалось возложением рук поклонника на голову жертвы [1,4; 3,2]. В этих жертвоприношениях поклонник приходил как приносящий приношение; то ли это был Христос, то ли человек, ведомый Духом Христа и, таким образом, отождествляемый с Ним, представая перед Богом, — приходил по своей собственной воле и отождествлялся как поклонник с угодностью и принятием приносимой им жертвы.

Жертва за грех, приносимая грешником, который приходил как имеющий на себе вину

Тот же самый принцип отождествления с жертвой путем возложения рук вновь обнаруживается в жертве за грех, но здесь тот, кто приносил жертву, представал не как поклонник, а как грешник; не как очищенный, чтобы иметь общение с Господом, но как имеющий на себе вину; и вместо того чтобы отождествиться с угодностью жертвы (хотя позже это становилось истинным), жертва отождествлялась с грехом и неугодностью того, кто приносил ее; она несла его грехи и соответственно этому рассматривалась. Это полностью относится к случаю, когда жертва была просто и единственно жертвой за грех. Я добавил: «Хотя позже это становилось истинным», потому что во множественных жертвах за грех некоторая часть жертв отождествляла их с принятием Христа, которое, в Том, который объединял в своей личности ценность всех жертв, никогда не могло потеряться из виду. Различие между отождествлением жертвы с грехом виновного и отождествлением поклонника с принятием жертвы очень ясно характеризует разницу между этими жертвами и между двумя аспектами дела Христа.

Четыре группы жертв за грех и жертв повинности

Перехожу теперь к подробностям: было четыре обычных категории жертв за грех и жертв повинности, затем две особые очень важные жертвы, о которых мы поговорим позднее. Прежде всего это были грехи, когда пренебрегалась природная совесть, то, что становилось злом из-за повелений Сущего (таких, как осквернение, например, которое делало поклонника неугодным) [4,2], затем еще другое, что носило смешанный характер греха и повинности и обозначалось этими двумя названиями [5,1-4]; в-третьих, ущерб, нанесенный Господу в Его святых вещах [5,15]; и, наконец, нанесение ущерба ближнему нарушением данного слова и т.д. [5,21.22, в некоторых изданиях это 6,2.3]. О первой категории речь идет в главе 4; о второй, которая связанной с первой, до стиха 13 главы 5, о третьей — со стиха 14 до стиха 19; о четвертой — в первых семи стихах главы 6 [в некоторых изданиях 5,20-26]. Двумя другими замечательными примерами жертвы за грех были день искупления в главе 16 и рыжая телица в главе 19 книги Чисел — они требуют отдельного рассмотрения.

Прерванное общение между Богом и Его народом, отличающееся от личного греха и падения

Обстоятельства принесения жертвы за грех были просты: очевидно, что если первосвященник и народ согрешили, то всякое общение с Господом прерывалось. Теперь вопрос стоял не просто о необходимости восстановления личного общения, но о восстановлении общения между Богом и всем народом; речь шла не о создании отношений с Богом (день искупления осуществлял это), но о восстановлении прерванного общения. Поэтому кропили кровью семь раз перед завесой для совершенного восстановления этого общения и также возлагали кровь на рога жертвенника благовонных курений.

Когда речь шла об индивидуальном грехе, общение народа, в общем, не прерывалось, но согрешивший утрачивал наслаждение благословением; кропили, следовательно, не на жертвенник благовонных курений — место, к которому приближался священник, — а на жертвенник всесожжений, куда приходил простой израильтянин [4,25.30]. Результат, произведенный приношением Христа за грех, является необходимым, но это приношение было совершено раз и навсегда, за все проступки. Общение Церкви как совокупности поклонников, хотя в этом есть множество недостатков и препятствий, не прерывается из-за индивидуального греха; но когда он становится известен, то необходимо восстановление общения и требуется жертва^[33]. Мы знаем, что Господь иногда наказывает все общество, когда грех остается сокрытым, — Он действовал так в случае Ахана [Иис. Нав. 7,11]. То есть сила, которой обладали в состоянии, в котором Бог не огорчен, ослабевает и утрачивается, и когда совесть пробуждается и сердце заинтересовано в благословениях народа Бога, это приводит к поиску причины. Но это связано с управлением Бога, вменение греха в вину — это другое дело, но сам по себе грех всегда имеет присущий ему характер в глазах Бога. «Израиль согрешил», — говорит Господь, но только Ахан страдает, когда грех раскрыт и осужден, затем возвращается благословение, хотя и с намного большими затруднениями, чем прежде [Иис. Нав. 8]. Истина в том, что Тот, кто знает, как объединить общее управление с индивидуальным судом, даже там, где есть общая верность, раскрывает личный грех или не допускает его (случай еще более возвышенный и драгоценный), и с другой стороны, может использовать грех отдельного человека как средство наказания всего народа.

Ничего не может ускользнуть от внимания Бога

Мне кажется совершенно ясным в случае, о котором мы только что говорили, что, хотя поводом для наказания был, несомненно, грех Ахана, все же и Израиль проявил упование на человеческую силу, которая должна была быть наказана и явлена ее тщетность, что касается результатов, в то время как сила Бога показала себя в Иерихоне совершенно достаточной. Как бы там ни было, подробности жертвы за грех ясно доказывают, что Бог обращает внимание на все и ничего не упускает из виду; Он может все простить и очистить от всего, но Он не может на что-либо не обратить внимание. Грех, скрытый от глаз того, кто совершает его, не скрыт от Бога; и почему он скрыт от человека, если не из-за того, что его небрежность, плод греха, притупила его духовное разумение и бдительность?

Бог судит грехи согласно ответственности и тому, что соответствует Ему самому

Бог судит грехи согласно мере ответственности тех, кто судим. Но в суверенном деле благодати Бог судит о грехе у тех, кто приближается к Нему, не согласно тому, что подходит человеку, а по тому, что подходит Ему самому. Он пребывал посреди Израиля, следовательно, Израиль должен был быть судим по тому, что соответствовало Его присутствию, — наши привилегии являются мерой нашей ответственности. Люди принимают в свое общество только тех, кто подходит им самим, и не будут принимать подлых и развращенных людей, тем самым соглашаясь с их злом, потому что это соответствует их праву так поступать. Должен ли один Бог осквернять свое присутствие, действуя иначе? Должно ли все то зло, к которому человека приводит его развращенность, найти себе одобрение единственно в присутствии Бога? Нет. Бог должен (чтобы сделать нас счастливыми через свое присутствие) судить зло, все зло, согласно своему присутствию, чтобы абсолютно исключить из него зло. Если нравственное неразумие, которое является результатом греха, сделало нас несведущими о его существовании в нас, должен ли Бог стать слепым, потому что грех таким образом ослепил нас, — бесчестить себя и делать других несчастными, а всякую святую радость повсеместно невозможной, даже в своем присутствии; должен ли Он быть невнимательным ко злу? Это невозможно. Все судится, и судится в верующем согласно тому месту, в которое благодать ввела его.

Сострадание Бога не изменяет Его праведного суда над злом

Бог не безразличен ни к чему, и зло, как бы оно ни было скрыто для нас, всегда является злом для Него. «Все обнажено и открыто перед очами Того, с кем мы имеем дело» [так в англ. в Евр. 4,13]. Он может иметь сострадание, просвещать своим Духом, предоставляя такой путь приближения к Нему, чтобы самый большой грешник мог прийти к Нему, может восстанавливать заблудшую душу, учитывать меру духовного света там, где этот свет искренне ищут; но все это ни в чем не изменяет Его суда над злом: «Священник сделает искупление для него касательно его проступка, в чем он преступил по неведению, и прощено будет ему. Это жертва повинности, несомненно он провинился пред Сущим» (Лев. 5,18.19).

Различие в деталях в жертвах за грех

Теперь мы должны отметить некоторые различия в жертвах за грех, детали которых представляют для нас большой интерес.

Тела жертв, которые были связаны со всем народом или с первосвященником (что, в общем-то, одно и то же, ибо как в одном, так и в другом случае, общение всего народа было прервано) сжигались вне стана; но не так было с жертвами за грех отдельного израильтянина, или с жертвами, сделанными посредством огня, которые являлись благоуханием, хотя они сжигались полностью. Но жертвы за первосвященника и за народ выносились — они были сделаны грехом и как таковые выносились за стан. Жертва за грех была беспорочной, и ее тук сжигался на жертвеннике, но когда согрешивший исповедовал свои грехи над головой жертвы, она рассматривалась как несущая эти грехи и, сделанная Богом грехом, выносилась за пределы стана. «Так и Иисус,- как Послание Евреям применяет это, — дабы освятить народ кровью Своею, пострадал вне врат» (Евр. 13,12). Так было всегда, когда кровь вносилась за грех в святилище.

Одна из жертв, подробности которой мы рассмотрим позднее, жертва рыжей телицы в Числ. 19, рассматривалась абстрактно и полностью с этой точки зрения: как грех — жертва закалывалась и сжигалась, тук, и кровь (после того, как только часть крови кропилась у дверей скинии), и все остальное, вне стана.

В трех других жертвах, которые касались всего народа, тела жертв действительно сжигались вне стана [4,12.21; 16,27], но их связь с совершенным принятием Христа, принесшего самого себя, поддерживалась актом сжигания тука на жертвеннике всесожжений. Таким образом, эти жертвы показывают нам в своем совершенном значении, как Он действительно был сделан грехом, будучи Тем, кто не знал греха и приношение Которого, в самых сокровенных помыслах Его существа и в самом Его естестве, было найдено, подвергнутое испытанию судом Бога, совершенно приятным. Но хотя тук сжигался на жертвеннике для сохранения этой связи и единства жертвы Христа, однако, поддерживая общий характер и цель различия в этих прообразах, эта жертва обычно не называется^[34] «благоуханием приятным Сущему».

Жертва великого дня искупления

Однако была разница между одной из трех жертв, которые я упомянул последними, а именно жертвой великого дня искупления, и двумя другими жертвами, упомянутыми в начале Лев. 4. При жертве великого дня искупления кровь вносилась за завесу [16,14.15], так как эта жертва была основанием всех других жертв, — всех отношений между Богом и Израилем — и делала возможным пребывание Бога посреди народа, чтобы Он мог принимать другие жертвы. Ее действенность длилась весь год — для нас «навеки», как говорит апостол в Послании Евреям [Евр. 9,12; 10,14]. На этой жертве было основано все общение между Богом и народом. Поэтому ее кровь кропилась на крышку [седалище милости], которой покрывался ковчег завета, чтобы она всегда была перед глазами Того, чьим престолом как благодати, так и праведности таким образом становился этот ковчег. Таким образом, благодаря жертве Бог пребывал посреди народа, каким бы легкомысленным и мятежным он ни был.

Действенность крови Иисуса

Такова, следовательно, действенность крови Иисуса. Она помещена навсегда на крышке ковчега, навеки действенна как основание наших отношений с Богом. Другие жертвы за грех были предназначены для поддержания или восстановления общения тех, кто находился в этих отношениях. Поэтому в Лев. 4,1-21 кровью кропили жертвенник для благовонных курений, символ осуществления этого общения, а остальная часть крови выливалась, как обычно при жертвоприношениях, к подножию жертвенника всесожжения, места принятия жертвы; тело, как мы сказали об этом выше, сжигалось. В жертве за грех и в жертве повинности отдельного человека вопрос не стоял непосредственно об общении народа или о его прерывании, но этот человек был лишен наслаждения этим общением. Поэтому жертвенник благовонных курений не осквернялся и не становился, так сказать, нечистым для его использования, напротив, им пользовались постоянно. Кровь этих жертв возлагалась, следовательно, на рога жертвенника всесожжений, который всегда был местом индивидуального приближения к Богу. Здесь, через Христа и действенность Его жертвы, принесенной однажды, всякая душа может индивидуально приблизиться к Богу и, будучи таким образом принятой, наслаждаться всеми благословениями и привилегиями, которыми постоянно обладает церковь в целом. Но для нас завеса разорвана, и, что касается осознания греховности перед Богом, мы являемся совершенными навеки. Если мы пачкаем наши ноги при хождении, то омовение водой посредством слова восстанавливает общение наших душ, причем общение с Отцом и Сыном.

Следовательно, говорить о повторном кроплении кровью значит ниспровергать истинное положение христианина и отбрасывать его назад в его несовершенное состояние в отношении принятия и праведности. Может иметь место повторное исправление, но тот, кто стоит на этом основании, упускает вопрос о святости и делает сомнительной постоянную святость во Христе. «Блажен человек, которому Господь не вменяет беззакония», — является неизвестным для таковых, как неизвестно и то, что поклонник, однажды очистившись, не будет иметь больше осознания греха. Если бы это было так, говорит апостол, то Христос должен был бы страдать неоднократно. Без пролития крови нет прощения.

Полное отождествление священника и жертвы

Другой особенностью личных грехов было то, что священник, который приносил кровь, ел жертву. Таким образом, существовало самое совершенное отождествление священника и жертвы, представляющей собой грех приносящего ее. Христос есть одновременно и священник, и жертва, и действие священника, едящего жертву за грех, показывает нам, как Христос сделал его своим собственным грехом. Только то, что представлено нам в этом образе, исполнилось сначала в Христе как в жертве; Его священство, осуществляемое за нас на небесах, приходит потом. То, что священник ел жертву, показывает нам сердце Христа, вступающегося за нас, когда мы падаем, а не просто возложение греха на Него как на заместителя, хотя как раз тогда Его сердце берется за наше [судебное] дело. Но Он заботится о своих овцах.

Заступничество Христа в вышних

Священник не совершил греха; напротив, он совершил его искупление кровью, которой он кропил, но он полностью отождествил себя с грехом. Таким образом, чтобы дать нам самое полное утешение, Христос, который был без греха и который совершил наше искупление, отождествился со всеми нашими проступками и всеми нашими грехами, как поклонник в жертве мирной отождествлялся с принятием приношения. Только теперь, совершив раз и навсегда это единственное приношение, Он занят сейчас заступничеством перед Отцом на высоте; это связано с общением, не с вменением. Жертва и кропление кровью — свершившиеся факты, которые никогда не повторятся, и на этом основано Его служение.

Грех удален, общение восстановлено

Тук сжигался на жертвеннике, где священник отождествлялся с грехом [6,26 (в рус. Библии 6,19)], который был на приносящем жертву, но переходил на нее. Грех, так сказать, пропадал и удалялся при жертвоприношении. Тот, кто приходил к Богу, приближался с исповеданием и смирением, но что касается вины и суда, священник брал грех на себя через жертву; и, когда искупление было совершено, грех не доходил до судилища Бога, так чтобы повлиять на отношения между Богом и согрешившим. Однако здесь, то есть под законом, происходило постоянное повторение жертвоприношения. Общение восстанавливалось посредством того, что жертва принималась, так как грех, который мешал общению, полностью удалялся или служил только обновлению (когда сердце смирялось до праха и сокрушалось перед добротой Бога) общения, основанного на благодати, становящейся бесконечно более драгоценной и основывающейся теперь на обновленном ощущении богатств и безопасности в результате этого посредничества, прообразно представленного здесь, которое Христос осуществил для нас раз и навсегда, навеки, как жертва, и осуществляет, что касается благословений, проистекающих из него, постоянно на небе, не для того, чтобы изменить мысли Бога в отношении нас, но чтобы обеспечить, несмотря на наше ничтожество и падения, наше теперешнее общение и наслаждение в присутствии, славе и любви Того, кто не изменяется^[35].

Жертва за грех характеризуется святостью

Остается рассмотреть еще несколько интересных обстоятельств. Замечательно, что ничто не отмечено в большей степени печатью святости, полного и реального отделения для Бога, как жертва за грех. В других жертвах мы находим совершенное принятие, приятное благоухание, и иногда к ним также присоединяются наши хлебы с закваской; однако все имело место, так сказать, в наслаждении, которое Бог испытывает в том, что совершенно и бесконечно прекрасно, хотя это и предполагало, что там был грех и суд; но здесь, в жертве за грех, предписаны самые строгие и непосредственные меры поддержания святости (Лев. 6,19-21). Ничто во всем деле Иисуса не указывало так на Его полное и совершенное отделение для Бога, на Его практическую святость, как несение греха. Лишь Тот, кто не знал греха, мог сделаться грехом, и деяние принятия всего на себя (деяние, которое превосходит наше понимание и в котором Бог прославлен совершенным образом) было само по себе наиболее полным отделением для Бога, какое мы только можем вообразить себе. Это являлось полным посвящением себя славе Бога, чего бы это ни стоило, так как Бог, в сущности, не мог принять ничего другого. Жертва должна была быть такой же совершенной, как и само деяние добровольного принесения себя.

Христос как понесший грех и как жертва за грех

Как жертва за грех и как сделанный грехом, Христос особым образом свят; так же как сейчас, благодаря этой жертве, в качестве Священника, находящегося перед Богом и совершающего ходатайства, Он является «святым, непричастным злу, непорочным, отделенным от грешников и превознесенным выше небес» [Евр. 7,26]. Однако столь реальными были деяние несения греха и то, что Он был сделан грехом, что тот, кто приводил козла (Лев. 16), перед тем как отпустить его, и тот, кто собирал пепел рыжей телицы и окроплял водой отделения [в рус. «очистительной»] (Числ. 19), были нечисты до вечера и должны были омыться, чтобы войти в стан. Таким образом, эти две великие истины в жертве Христа за грех отчетливо представлены нам в прообразе в левитских жертвах. Можем ли мы помыслить большее отделение для Бога во Христе, чем принесение Им самого себя в качестве жертвы за грех? С другой стороны, если бы Христос действительно не понес все беззаконие наших грехов, Он не смог бы действительно удалить их в суде Бога.

Благословенно вовеки имя Того, кто сделал это, и пусть мы всегда все больше познаем то совершенство, в котором Он принес себя, исполняя это!

Различные стороны Христа в жертвах

Итак, в главе 1 мы видим Христа в Его преданности до смерти; в главе 2 — Христа в совершенстве Его жизни, посвященной Богу; в главе 3 — Христа, как основу общения народа с Богом, Который ест, так сказать, за одним столом с ними; и, наконец, в главе 4 — Христа, сделанного грехом за тех, которые были виновны, и понесшего их грехи телом своим на древо. Можно обнаружить, что в предписании о жертвах речь, главным образом, идет об определении того, какие части этих жертв должны были быть съедены, а также кем и при каких условиях.

Закон о жертвах: то, что должно быть съедено, кем и при каких условиях

Всякое всесожжение и всякое хлебное приношение от священника (6,21) должны были сжигаться полностью; это был Христос, целиком приносимый в жертву Богу. Особенным обстоятельством при всесожжении было то, что огонь на жертвеннике горел всю ночь и поглощал жертву, благоухание которой восходило таким образом к Богу, даже во тьме, в которой находился человек, погруженный в сон, вдали от Него. Это также истинно, я не сомневаюсь, что касается Израиля в нынешнее время. К Богу возносится благоухание жертвы Христа, в то время как народ забывает о Нем. Как бы то ни было, суд святого величия Бога, огонь Господа теперь, когда Христос принес себя самого, имеет единственным своим результатом восхождение к Богу благоухания этой драгоценной жертвы.

От других жертв, от хлебного приношения и от жертвы за грех, священники ели. Первое представляет нам христианина в его священническом характере, питающегося совершенством Христа, человека; второе — Христа и даже тех, кто принадлежит Ему, как священников, в преданной любви и сострадании по отношению к другим, отождествляющих себя с грехом другого или, скорее, с делом Христа в отношении этого греха. Конечно, понести этот грех было уделом Его одного, но, основываясь на этом деле, наши сердца могут возносить его священническим образом перед лицо Бога. Они связаны в благодати с ним согласно действенности жертвы Христа, они пользуются благодатью Христа в этой жертве. Христос непосредственно участвовал в этом деле благодати для нас; мы участвуем в благодати в том, что Он сделал. Однако то, что мы занимаемся грехом, даже в благодати, очень серьезно. Только в характере священников мы можем участвовать в нем, и с чувством серьезности греха осознавать то, что это означает.

Народ ел жертвы мирные, которые, хотя были святыми, не требовали от тех, кто принимал в этом участие, той же самой близости к Богу. Это была радость общения верующих, основанная на искуплении и на принятии Христа Богом. Поэтому предписания, предметом которых являются эти жертвы, идут после предписаний, касающихся жертвы за грех и жертвы повинности, хотя в порядке этих жертв они расположены перед жертвой за грех. Действительно, в случае других жертв необходимо было быть священником, чтобы есть мясо жертв. Есть вещи, которые мы делаем как священники, но есть и другие, которые мы делаем как простые верующие.