Второе Послание Петра. Глава 1▼

Драгоценная вера, принятая через праведность Бога

Апостол характеризует своих братьев как тех, кто получил в удел такую же драгоценную веру, что и он сам, через верность Бога^[1] обетованиям, данных отцам, и таково, несомненно, значение слова «праведность» [стих 1, в рус. «правда»] в этом месте. Верность Бога Израиля даровала Его народу эту веру (то есть христианство), которая была так драгоценна для них.

Вера здесь означает удел, который мы имеем сейчас в том, что дает Бог, что раскрывается как истины в христианстве, тогда как обетованное еще не пришло. Именно таким образом верующие иудеи должны были обладать Мессией и всем тем, что Бог дал в Нем, как сказал Господь: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, также и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много; Я иду приготовить вам место». Иначе говоря: «У вас нет видимого Бога; вы обладаете Им, веруя в Него. То же самое относится и ко Мне: вы не обладаете Мной телесно, но вы будете обладать всем тем, что есть во Мне, — праведностью и всеми обетованиями Бога, — веруя». Именно таким образом эти верующие иудеи, к которым писал Петр, обладали Господом: они получили эту драгоценную веру.

Познание Бога и Иисуса, сопровождаемое живой божественной силой

Он желает им, как обычно, «благодати и мира», добавляя «через познание Бога и Иисуса, Господа нашего». Именно познание Бога и Иисуса является центром и поддержкой веры, тем, что питает веру, и в чем она совершенствуется и божественно возрастает, и что предохраняет ее от пустых измышлений обольстителей. Но в этом познании присутствует и живая сила — божественная сила в том, чем Бог является для верующих, — как Он открыт в этом познании вере; и эта божественная сила дала нам все, что касается жизни и благочестия. Через познание, которым мы обладаем о Том, кто призвал нас, эта божественная сила становится доступной и действенной для всего, что относится к жизни и благочестию, — «познание Призвавшего нас славою и добродетелью».

Призыв Бога стремиться к славе, достигая победы посредством духовного мужества

Таким образом, здесь мы видим призыв Бога, побуждающий нас стремиться к славе как нашей цели, достигая посредством добродетели [в рус. «благостью» (ст. 3), то же самое греч. слово встречается в стихе 5, его значение: «достоинство, добродетель, мужество»], — посредством духовного мужества, — победы над всеми врагами, которых мы встретим на своем пути. Это не закон, данный уже собранному народу, а слава, предлагаемая для того, чтобы ее достигли посредством духовной энергии. Кроме того, мы имеем божественную силу, действующую согласно своей собственной действенности для жизни Бога в нас и для благочестия.

Как драгоценно познать, что вера может использовать эту божественную силу, реализованную в жизни души, направляющую ее к славе как ее цели! Какая защита от усилий врага, если мы действительно утвердились в осознании этой божественной силы, действующей в благодати для нашего блага! Сердце направляется к тому, чтобы слава стала объектом его устремлений; и добродетель, сила духовной жизни, раскрывается на пути к ней. Божественная сила дала нам все необходимое.

Участники божественной природы посредством божественно открытых великих и драгоценных обетований

Итак, в связи с этими двумя вещами, а именно со славой и энергией жизни, нам даны самые великие и драгоценные обетования, ибо все обетования раскрываются во Христе либо в славе, либо в жизни, которая ведет к ней. Посредством этих обетований мы сделаны участниками божественной природы, ибо эта божественная сила, которая реализована в жизни и благочестии, связана с этими великими и драгоценными обетованиями, которые относятся либо к славе, либо к добродетели в жизни, ведущей к ней; другими словами, это — божественная сила, которая раскрывается в осуществлении славы и небесного хождения, характеризующего ее в ее собственной природе. Мы, таким образом, нравственно сделаны участниками божественной природы посредством божественной силы, действующей в нас и сосредоточивающей душу на том, что божественно открыто. Драгоценная истина! Такая возвышенная привилегия! и кроме того дающая нам способность наслаждаться самим Богом, а также всем благом!

Избавление от растления, которое есть в мире

Тем же самым действием этой божественной силы мы избегаем растления, которое есть в мире через похоть, ибо божественная сила избавляет нас от него. И мы не только не уступаем ему, но мы поглощены другим, при этом не допускается воздействие врага на плоть; устраняются желания, от которых никто не мог очиститься; сердце перестает стремиться к своей порочной цели. Это — истинное спасение, в этом отношении мы господствуем над самими собой, мы освобождены от греха.

Необходимость добавить к вере добродетель — нравственное мужество управления собой; затем должно быть добавлено истинное познание Бога, чтобы управлять нашим хождением

Но недостаточно с помощью веры избавиться даже от внутренней власти желаний плоти; мы должны добавить к вере — к вере, которая реализует божественную силу и славу Христа, которая будет раскрыта, — мы должны добавить добродетель. Это самое первое. Она является, как мы уже сказали, нравственным мужеством, которое преодолевает трудности и управляет сердцем, обуздывая все действия ветхой природы. Это та энергия, посредством которой сердце владеет собой и способно избирать добро и отвергать зло как то, что побеждено и недостойно сердца. В действительности это — благодать; но здесь апостол говорит о самом факте, о том, как он реализован в сердце, а не о его источнике. Я уже сказал, что это является самым первым, потому что практически это управление собой — эта добродетель, эта нравственная сила — является избавлением от зла и делает возможным общение с Богом. Это — одна вещь, придающая реальность всему остальному, ибо без добродетели мы не пребываем по-настоящему с Богом. Может ли божественная сила раскрыться в расхлябанности плоти? И если мы не истинно с Богом (если не действует новая природа), то познание является не чем иным, как превозношением плоти; терпение — лишь природным качеством, либо даже лицемерием; и так со всем остальным. Но там, где есть эта добродетель, чрезвычайно важно добавить к ней познание [в рус. рассудительность, стих 5]. Итак, мы имеем божественную мудрость и разумение, чтобы они направляли наше хождение: сердце расширяется, освящается и духовно развивается благодаря более полному и глубокому знакомству с Богом, который действует в сердце и отражается в хождении. Мы предохраняемся от многих ошибок — мы более смиренны, более здраво мыслим; мы лучше знаем, где наше сокровище и что оно собой представляет; знаем, что все остальное является лишь суетой и помехой. Следовательно, именно истинное познание Бога здесь имеется в виду.

Другие принципы, которые должны быть добавлены и проявлены

Таким образом, когда мы ходим в познании Бога, плоть, воля, желания обузданы; уменьшается вся их практическая сила, и они уже не являются склонностями сердца; ничто больше их не питает. Мы воздержанны, это — сдерживание себя, мы не поддаемся нашим желаниям, и к познаниям прибавляется воздержанность. Апостол говорит не о хождении, а о состоянии сердца в хождении. И управляемый таким образом, с обузданной волей, человек с терпением относится к другим; и какими бы ни были обстоятельства, во всех отношениях, через которые мы должны проходить, мы переносим их согласно воле Бога. К воздержанности добавляется терпение. И тогда сердце, духовная жизнь становятся свободными для наслаждения своими истинными объектами — чрезвычайно важный принцип в христианской жизни. Если плоть действует тем или иным образом (даже если ее действие исключительно внутреннее), если есть что-то, в отношении чего должна быть обеспокоена совесть, то душа не может иметь наслаждения в общении с Богом во свете, потому что тогда воздействие света состоит в том, чтобы приводить в действие совесть. Но когда для совести нет ничего, что еще не осуждено во свете, тогда новый человек действует в отношении Бога, или радуясь Его присутствию, или прославляя Его в жизни, характеризуемой благочестием. Мы наслаждаемся общением с Богом, мы ходим с Богом, мы прибавляем к терпению благочестие.

Когда сердце пребывает таким образом в общении с Богом, то любовь щедро истекает к тем, кто дорог Ему, кто, разделяя ту же природу, неизбежно вызывает привязанность духовного сердца — проявляется братская любовь.

Милосердие, божественная любовь, отличающаяся от братской любви

Существует другой принцип, который венчает, управляет и характеризует все остальное: это милосердие, — собственно говоря, любовь. В своей основе это природа самого Бога, источник и совершенство всякого другого качества, которое украшает христианскую жизнь. Различие между любовью и братской любовью является очень важным: первая, как мы уже сказали, является источником, из которого проистекает вторая; но так как братская любовь существует в смертных людях, то она может быть смешана в своем проявлении с чувствами, которые являются исключительно человеческими, с личной привязанностью, с воздействием личной привлекательности или привычки, или быть следствием сходства природных характеров. Нет ничего более нежного, чем братские чувства, поддержание этих чувств имеет наибольшую важность в собрании, но они могут принять другой, искаженный характер, так же как могут охладеть; и если любовь, если Бог не занимают главного места, то они могут вытеснить Его, отодвинуть Его на второй план, отстранить Его. Божественная любовь, которая является самой сущностью Бога, направляет, руководит братскими чувствами и придает им свой характер; в противном случае нас направляет то, что приятно нам, — то есть нашему собственному сердцу. Если мною управляет божественная любовь, то я люблю всех моих братьев, я люблю их потому, что они принадлежат Христу, — здесь нет пристрастия. Для меня будет больше радости в духовном брате; но я буду заниматься моим немощным братом с любовью, которая поднимается над его немощью, и с чуткостью относится к ней. Я буду беспокоиться о грехе моего брата из любви к Богу, чтобы восстановить моего брата, обличая его, если это необходимо; и если божественная любовь проявляется, то братская любовь, или ее имя, не могут быть связаны с непослушанием. Словом, Бог будет занимать свое место во всех моих отношениях. Требовать братской любви так, что тем самым отодвинуть в сторону права Бога на нас и требования того, что Он есть, означает отодвинуть в сторону Бога под самым благовидным предлогом, чтобы удовлетворить наши сердца. Таким образом, божественная любовь, которая действует согласно природе, характеру и воле Бога, является тем, что должно направлять и характеризовать все наше христианское хождение и иметь власть над всяким движением наших сердец. Без этого все то, что может сделать братская любовь, является заменой Бога человеком. Божественная любовь является связью совершенства [Кол. 3,14], ибо это Бог, который есть любовь, действует в нас и делает себя объектом, который управляет всем тем, что происходит в сердце.

Последствия обладания всем этим или его отсутствия

И если все это есть в нас, то познание Иисуса не будет бесплодным в наших сердцах. И напротив, если этого не достает, то мы слепы, мы не можем проникнуть в божественное; наш взор узок, он стеснен узостью сердца, управляемого его собственной волей и уклонившегося из-за своих похотей. Мы забываем, что мы были очищены от своих прежних грехов, мы потеряли из виду положение, данное нам христианством. Такое положение вещей является не потерей уверенности, а забвением истинного христианского исповедания, к которому мы приведены, — чистоты в противоположность путям мира.

Обильный вход в вечное царство, зависящий от поведения верующего

Поэтому мы должны проявлять старание, чтобы иметь свежее и твердое осознание нашего избрания, для того чтобы ходить в духовной свободе. Поступая так, мы не преткнемся, и нашим уделом будет широко открытый [букв. обильный] вход в вечное царство. Здесь, как и повсюду, мы видим, что мысли апостола заняты управлением Бога, применяя его к Его действиям по отношению к верующим, которые касаются их поведения и практических последствий этого поведения. Он не говорит о прощении и спасении в абсолютном смысле, но о царстве — о проявлении силы Того, кто судит праведно, чей жезл является жезлом праведности. Ходя на путях Бога, мы участвуем в этом царстве, входя в него уверенно безо всякой трудности, без той нерешительности души, которую испытывают те, кто огорчает Святого Духа, имеют нечистую совесть, позволяют себе то, что не соответствует характеру царства, или своей нерадивостью показывают, что их сердца не находятся в нем. Если, напротив, сердце прилепилось к царству и наши пути соответствуют ему, то наша совесть пребывает в гармонии с его славой. Путь открыт перед нами: мы смотрим вдаль и идем вперед, не встречая на своем пути никаких преград. Ничто не уводит нас в сторону, потому что мы идем по тропе, ведущей в царство, занятые лишь тем, что соответствует ему. У Бога нет никаких разногласий с тем, кто ходит таким образом. Вход в царство широко раскрыт для него согласно путям Бога в управлении.

Цель этого письма апостола

Поэтому апостол желает напоминать им об этих вещах (хотя они знают их), имея целью, пока он находится в этой земной скинии [в рус. «храмине»], пробуждать их чистые сердца, чтобы они помнили все это, ибо вскоре он должен покинуть свой земной сосуд, как сказал ему Господь, и таким образом, посредством того что он пишет им, он проявляет заботу о том, чтобы они всегда вспоминали об этих вещах.

Совершенно ясно, что он не ожидал того, что будут воздвигнуты другие апостолы, ни того, что будет иметь место церковная преемственность для занятия их места как хранителей веры или как тех, кто обладает достаточным авторитетом, чтобы быть основанием для веры верующих. Он должен был сам позаботиться о том, чтобы после его ухода верные могли бы найти то, что исходит от него и что напомнит им наставления, которые он им дал. С этой целью он и написал данное послание.

Свидетельство Петра о славе Господа как очевидца Его величия; свидетельство Отца

Божественная значимость и несомненность того, чему он учил, стоили этих усилий. Апостол говорит, что мы следовали не хитросплетенным басням, когда возвещали вам силу и пришествие нашего Господа Иисуса Христа, но были очевидцами Его величия.

Как ясно видно из слов апостола, он говорит о преображении. Я обращаю здесь на это внимание, чтобы сделать более очевидным, что в своих мыслях о пришествии Господа он не идет дальше Его явления в славе. В данное время Он был сокрыт от тех, кто уповал на Него — это было великим испытанием их веры, ибо иудеи были приучены, как мы знаем, ожидать видимого и прославленного Мессию. Они должны были научиться тому, чтобы веровать, не видя; и значительной поддержкой для их веры был тот факт, что апостол, который учил их, и его два товарища увидели собственными глазами явленную славу Христа, — они увидели ее, представленную перед ними, вместе со славой предшествующих святых, которые разделяют Его царство. В тот момент Иисус принял, в свидетельстве от Бога Отца честь и славу; голос, обратившийся к Нему от великолепной славы, — из облака, которое являлось для иудея хорошо известным местом пребывания Сущего, Всевышнего Бога, — признавал Его своим возлюбленным Сыном; голос, который также три апостола слышали (как они видели и Его славу), когда они были с Ним на святой горе^[2].

Преображение показывает небесную славу царства, которая будет явлена миру, и оно утверждает слова пророков

Видно, что здесь апостола занимает скорее слава царства, чем пребывание в доме Отца вовеки с Господом. Это — явление людям, живущим на земле; это — сила Господа, слава, которую Он получил от Бога Отца как Мессия, признанный как Его Сын и увенчанный славой и честью перед глазами мира. Апостол желает, чтобы им был широко открыт вход именно в вечное царство. Именно силу и славу, которую Христос принял от Бога, апостол видел и о них свидетельствовал. Мы действительно будем иметь эту славу, но она не является, строго говоря, нашим уделом, ибо наш удел — внутри дома, быть невестой Агнца, и этот удел не показывается миру. Однако в отношении собрания эти две вещи не могут быть отделены друг от друга; если мы являемся невестой, то мы непременно должны участвовать в славе царства^[3]. Для иудея, приученного ожидать эту славу (каким бы ни было его представление о ней), тот факт, что апостол видел ее, представляет неоценимое значение. Это была небесная слава царства, как она будет явлена миру, — слава, которая будет видима, когда Господь возвратится в силе (ср. Марк. 9,1). Это — сообщенная слава, которая приходит от великолепной славы. Более того, свидетельство пророков относится к открывшейся славе; они говорили о царстве и славе, и яркость преображения была величественным подтверждением их слов. Апостол говорит, что у нас есть подтвержденные слова пророков. Те слова действительно провозглашали славу царства, которое должно было прийти, и суд над миром, который должен был проложить путь для установления царства на земле. Это провозглашение являлось светом во тьме нашего мира, воистину темного места, в котором не было другого света, кроме свидетельства, данного Богом через пророков, о том, что произойдет с ним, и о будущем царстве, свет которого окончательно рассеет отделяющую от Бога тьму, в которой лежит мир. Пророчество было светом, сияющим во время тьмы ночи, но для тех, кто бодрствовал, был и другой свет.

Пророческое Слово, как свет в ночи; Солнце праведности; рассвет дня и утренняя звезда

Для остатка иудеев Солнце праведности должно взойти, принеся исцеление на своих крыльях [такой правильный перевод в Мал. 4,2]; нечестивые будут растоптаны, подобно праху, под ногами праведных. Христианин, наставленный в отношении своих привилегий, знает Господа по-другому, хотя он верит в те торжественные истины. Он бодрствует во время ночи, которая уже на исходе. Он видит в своем сердце посредством веры^[4] рассвет дня и восход яркой утренней звезды. Он знает Господа, такого, как Его знают те, кто верует в Него прежде, чем Он явлен, как Того, кто придет для чистой небесной радости своих прежде, чем засияет дневной свет. Те, кто бодрствует, видят рассвет дня, видят утреннюю звезду. Таким образом, мы имеем наш удел во Христе не только в том дне и не только согласно сказанному о Нем пророками, — все это относится к земле, хотя благословение приходит свыше; мы обладаем тайной Христа и нашего единства с Ним, тайной Его пришествия как Утренней Звезды до наступления дня, чтобы забрать нас к себе. Мы принадлежим Ему в течение этой ночи; мы будем с Ним согласно истинности этой небесной связи, которая соединяет нас с Ним как отделенных для Него, в то время как мир не видит Его. Мы будем собраны к Нему прежде, чем мир увидит Его, чтобы мы могли наслаждаться Им самим и чтобы мир мог увидеть нас с Ним, когда Он явится.

Яркая Утренняя Звезда — особый удел собрания

Радость нашего удела заключается в том, что мы будем вместе с Ним, «всегда с Господом» [1Фес. 4,17]. Пророчество проливает свет христианину и отделяет его от мира посредством свидетельства суда над ним (миром) и славы грядущего царства. Свидетельство Духа собранию производит это через привлекательность самого Христа, яркой утренней звезды — нашего удела, в то время как мир еще погружен в сон.

Яркая утренняя звезда — это сам Христос, когда (до наступления дня, который будет произведен Его явлением) Он готов принять собрание, чтобы оно могло войти в Его собственную особую радость. Так и сказано: «Я... звезда яркая [в рус. светлая] и утренняя» (Откр. 22,16). Именно ею Он является для собрания, как для Израиля Он есть корень и потомок Давида. Следовательно, как только Он говорит: «Утренняя звезда», то Дух, который живет в собрании и внушает ему мысли, и невеста — само собрание, ожидающее своего Господа, — говорят: «Приди!» Таким образом, в Откр. 2,28 Господь обещал верным в Фиатире, что Он даст им утреннюю звезду, то есть радость с Ним самим на небесах. Царство и власть уже были обещаны им согласно собственным правам Христа (стихи 26, 27), но особым уделом собрания является сам Христос. В дополнение к провозглашенному пророками относительно царства, это является причиной того, что собрание ожидает Его.

Пророчества Писания как часть одного целого, направляемые Святым Духом, написанные святыми людьми, движимыми Им

Апостол продолжает предупреждать верных, говоря, что пророчества Писания не были подобны высказываниям человеческой воли и не должны были истолковываться, как будто у каждого пророчества есть свое отдельное разъяснение или как будто каждое пророчество было достаточно само по себе для объяснения своего полного значения. Все они были частями единого целого, имея один и тот же объект, — царство Бога; и каждое событие было подготовительным шагом к этому объекту и звеном в цепочке Божьего управления, которое ведет к нему, и не может быть объяснено, пока не будет постигнута цель всего, — явленная цель намерений Бога в славе Его Христа. Ибо эти пророчества провозглашали святые люди, движимые Святым Духом, при этом один и тот же Дух направлял и координировал все для раскрытия путей Бога глазам веры, — путей, которые завершатся в установлении этого царства, слава которого была явлена в преображении.

Резюме главы 1

Таким образом, в первой главе нам представлены три момента. Во-первых, божественная сила для всего, что относится к жизни и благочестию, — утверждение бесконечной ценности, залог нашей истинной свободы. Божественная сила действует в нас, она дает нам все необходимое, чтобы сделать нас способными ходить в христианской жизни.

Во-вторых, управление Бога в связи с верностью верующего, чтобы нам мог быть представлен широкий и свободный вход в вечное царство и чтобы мы не преткнулись. Важный результат этого управления будет явлен во время установления царства, славу которого видели три апостола на святой горе.

Но, в-третьих, для христиан было что-то лучшее, чем царство, то, что апостол лишь упоминает, ибо это не являлось особой темой сообщений Святого Духа ему, как это было дано апостолу Павлу, а именно взятие собрания Христом к себе, — момент, которого нет ни в обетованиях, ни в пророчествах, но который образует величайшую, бесценную радость и надежду христианина, наученного Богом.