Левит. Глава 16▼

День искупления: очищение святилища и искупление грехов народа

Представив заботу о том, что было необходимо, чтобы устранить скверну из среды народа и произвести, когда это было возможно, очищения, о которых мы говорили, нам представлено откровение о средствах, во-первых, для очищения святилища, окруженного народом, который осквернял его, и, во-вторых, для осуществления искупления грехов самого народа.

Предписания, относящиеся к этой теме, в своей совокупности представляют две важные мысли: первая, что искупление имело целью сохранять отношения народа с Богом, несмотря на грехи, которые делали его виновным; вторая — в трудностях, которые сопровождали вхождение Аарона в святое место, было свидетельство (ясно выраженное в Послании Евреям), что при тогдашнем домоправлении путь в святое святых еще не был открыт [Евр. 9,8].

Приближение к Богу

Важно рассмотреть главу 16 с этих двух точек зрения. Она стоит особняком. Нигде более нет упоминания о том, что имело место в этот торжественный день. Жертва Христа, рассматриваемая как основание искупления, поскольку она удовлетворяла праведность Бога по отношению к греху, прообразно изображена пасхой. Но здесь речь идет о приближении к Богу, который открылся на своем престоле, об очищении от скверны, об удалении грехов тех, кто хотел приблизиться к Нему, и об очищении их совести. Итак, хотя этот образ представляет Божьи средства приближения к Нему, его детали в достаточной степени показывают, что эта цель не была тогда действительно достигнута. Такова общая мысль о действенности этой жертвы. Первосвященник приближался лично, наполняя святое святых благовонным курением. Так и Христос входит лично в совершенном благоухании того, чем Он является для Бога. Место присутствия Бога наполняется этим благоуханием.

Искупление совершено кровью согласно природе и величию престола Бога

Выражение «дабы ему не умереть» означает абсолютно обязательную природу всего того, что исполнилось в Христе. Лично Он явлен перед Богом, как разлитое миро, сладкое благоухание, связанное с огнем жертвенника, то есть основанное на суде и смерти, производящих лишь совершенное благоухание для Бога. Это не кровь для других, а огонь для испытания Его совершенства, в этом случае не для очищения, но чтобы вознеслось благоухание этого хорошего миро. Затем первосвященник брал кровь, которой он кропил на седалище милости [крышку ковчега] и перед крышкой. Искупление или примирение совершалось согласно требованию природы и величия престола самого Бога, так что полное удовлетворение, данное Его величию, делало благосклонным престол справедливости, превращало его в место принятия; благодати давался беспрепятственный ход, и поклонник, когда он приближался, находил на престоле кровь, и даже перед престолом в качестве свидетельства. Во-вторых, первосвященник очищал также скинию, жертвенник курений и все, что там находилось. Но это относится только к тому, что было внутри.

Престол справедливости сделан престолом благодати; и место, и его принадлежности очищены

Таким образом, там были две вещи: кровь представленная Богу, престол являлся престолом благодати согласно праведности — совесть была очищена, так что мы теперь входим с дерзновением; и затем было очищено место со всем тем, что принадлежало ему согласно природе и присутствию Бога, который пребывал там. В силе кропления своей кровью Христос примирит все на небесах и на земле (но здесь показано только то, что касается небесной части), установив мир кровью своего креста. Никакой виновности не могло быть в скинии, но она являлась местом обитания Бога, и Бог очищал скверну, чтобы не иметь ее перед собой.

Заместительство козла отпущения: грехи исповеданы и их понес другой

В-третьих (но это как отдельное служение), не было никакого очищения того, что находилось вне, но первосвященник исповедовал грехи народа над козлом отпущения, который, отсылаемый в необитаемую землю, уносил все грехи от Бога, чтобы они никогда больше не были найдены вновь. В этом последнем действии идея заместительства представлена самым ясным образом. Этот образ излагает в целом три истины, а именно: кровь на крышке ковчега, примирение всего и грехи, исповеданные и унесенные другим. Такой же порядок обнаруживается в Послании Колоссянам, глава 1: установленный мир, примирение всего Христом и, говоря о верующих: «Ныне примирил в теле плоти Его смертью Его».

Очевидно, что хотя козел отпущения отсылался живым, он отождествлялся, в том, что касается действенности дела, с другим козлом. Идея о грехах, навеки изглаженных из памяти, лишь добавлялась к мысли о смерти. С одной стороны, тем, что кровь возлагалась на крышку ковчега, утверждалась слава Бога и отстаивались Его права; с другой стороны, было заместительство козла отпущения, Господа Иисуса, в Его драгоценной благодати для виновных, чье дело Он взял на себя; и поскольку замена уносила их грехи, то их избавление было полным, всецелым и окончательным. Первый козел был уделом Сущего — речь шла о Его характере и о Его величии; второй был уделом народа — он непосредственно представлял народ в его грехах.

Два аспекта смерти Иисуса: для прославления Бога и для спасения человека

Важно четко различать эти два аспекта смерти Иисуса в искупительной жертве, совершенной Им. Он прославил Бога, и Бог поступает по отношению ко всем согласно ценности этой крови^[44]; Он понес грехи своего народа, и спасение Его народа завершено. В некотором смысле первый из этих двух аспектов более важный. Когда вошел грех, праведность Бога могла бы, и это действительно так, избавиться от грешника, но тогда где были бы Его любовь и намерения Его благодати, где были бы прощение и даже поддержание Его славы согласно Его истинной природе, которая есть любовь, ибо Он есть любовь и в то же время Он является праведным и святым?

Я говорю здесь не о людях, которые должны были быть спасены, а о собственной славе Бога. Совершенная смерть Иисуса, Его кровь, возложенная на престол Бога, подтвердила и сделала очевидным — как ни одно создание не смогло бы сделать это — все, чем является Бог, всю Его славу; Его истину (ибо Он вынес приговор смерти), утвержденную наиболее возвышенным образом; Его величие, ибо Его Сын покорился всему ради Его славы; Его праведность по отношению к греху, Его бесконечную любовь. Бог в этой смерти нашел средство исполнить свои намерения благодати, поддерживая все величие своей справедливости и своего божественного достоинства, ибо что еще могло бы прославить их так, как это сделала смерть Иисуса?

Преданность Иисуса славе Бога, производящая излияние любви Бога

Потому эта преданность Иисуса, Сына Бога, славе своего Отца, Его полное подчинение, даже до смерти, чтобы права Бога были поддержаны во всей полноте, дала выход любви Бога, свободу для ее проявления. Поэтому Иисус говорит: «Крещением должен Я креститься; и как Я стеснен, пока это совершится!» [Лук. 12,50]. Проявление любви, которой было исполнено Его сердце, сдерживалось грехом человека, который не желал этой любви, но посредством искупления она могла беспрепятственно излиться на грешника в осуществлении благодати Бога и Его намерений. Сам Иисус, так сказать, имел права на эту любовь — положение, в которое мы введены благодатью и которому нет ничего равного. «Именно потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее».

Мы с благоговением говорим об этом, но об этом полезно говорить, так как в этом утверждается и является слава нашего Бога и слава Иисуса Христа, которого Он послал. Нет ни одного качества, ни одной черты характера Бога, которые бы не проявились и не прославились во всем своем совершенстве в том, что имело место между Богом и самим Иисусом. То, что этой самой жертвой мы были спасены, искуплены и что благодаря ей наши грехи были заглажены согласно намерениям благодати Бога, является (я осмеливаюсь так выразиться, каким бы драгоценным и важным это ни было для нас) лишь второстепенной частью этого дела, если что-либо может называться второстепенным там, где все совершенно: по крайней мере его объект — мы грешники — является второстепенным, если уж само дело одинаково совершенно, с какой бы стороны ни смотрели на него. Эти части действительно не могут быть разделены; ибо если бы грех не был там, как бы проявилось в Боге то, что проявлено в его удалении? Также это проявлено не здесь только, хотя мы познали это здесь; мы будем вечно во славе — доказательство и живое свидетельство действенности дела Христа.

Теперь, когда мы немного рассмотрели основные принципы, мы можем исследовать частности.

Аарон и его семья, и народ

Необходимо отметить, что было два жертвоприношения: одно за Аарона и его семью, а другое — за народ. Аарон и его сыновья всегда представляют церковь — не в смысле одного тела, но как группу священников.

Различие между местом земного и небесного народа

Таким образом, даже в день искупления мы обнаруживаем различие между теми, кто образует церковь, и земным народом, который составляет стан Бога на земле. Место верующих вне стана, где их Глава пострадал как жертва за грех [Евр. 13,12.13]. Как следствие, их место в присутствии Бога на небесах, куда вошел их Вождь. Быть вне стана^[45] здесь на земле соответствует небесному уделу в вышних. Это два благословенных положения Христа.

Если исповедующая Церковь занимает положение стана здесь на земле, то место верующего всегда вне. Это действительно то, что церковь сделала; она похваляется тем, что является иудейским. Израиль должен в конце признать себя вне, чтобы быть спасенным и возвращенным по благодати, потому что Спаситель, которого они презрели в день своего ослепления, взял на себя в благодати все их грехи как народа, признанного в остатке, ибо Он умер за этот народ. Мы, христиане, предвосхищаем это положение в то время, когда Христос пребывает на небесах. Но прежде, чем остаток Израиля таким образом будет восстановлен в благодати, привязанности его сердца обратятся к Сущему. Они осознают силу жертвы, лишь когда воззрят на Христа, которого они пронзили и о котором будут скорбеть. Следовательно, этот день был учрежден как день, в который каждый должен смирять свою душу, а кто не будет делать этого, будет извержен.

Путь в святое святых закрыт, чтобы народ не погиб

Кроме того, день искупления предполагал, что положение вещей, когда народ находился в пустыне, делало этот народ неспособным иметь отношения с Богом, полностью открывшимся. Бог искупил их, говорил к ним, но сердце Израиля, то есть человека, которому было проявлено благоволение, не было способно к этому в своем естественном состоянии. Израиль сделал золотого тельца, и Моисей положил на свое лицо покрывало; Надав и Авиуд принесли огонь чуждый на жертвенник Бога — огонь, который не был взят с жертвенника всесожжения. Путь в святое святых был закрыт; Аарону было запрещено входить в него во всякое время. Он никогда не входил туда в своих одеждах славы и красоты, и когда он входил, то делал это не для общения с Богом, а для очищения святилища, оскверненного грехами народа, посреди которого Бог обитал. День искупления был установлен только вместе с запретом входить в святилище во всякое время, и Дух подчеркивает, что его введение последовало за смертью сыновей Аарона. Аарон появляется там только с облаком курения, чтобы ему не умереть. Благодать заботилась таким образом о том, чтобы народ не погиб из-за своих осквернений; но Дух Святой указывал этим, что путь в святое святых еще не был открыт.

Разорванная завеса

Чем же наше настоящее положение отличается от того положения? Завеса разорвана, и мы входим в святое святых как священники с дерзновением, новым и живым путем через завесу, то есть через плоть Христа. Мы входим туда, не сознавая грехов, потому что тот удар, который разорвал завесу, чтобы явить в их полноте славу и величие престола и святость Сидящего на нем, удалил грехи, которые делали нас неспособными входить туда или смотреть внутрь. Более того, мы восседаем там во Христе, нашем Главе, Голове своего тела, церкви.

Израиль в этом домоправлении вне святого святых

А пока Израиль снаружи. Церковь рассматривается в личности Христа, Первосвященника, и все это домоправление является днем искупления, в течение которого Первосвященник Израиля скрыт за завесой. Завеса, которая скрывала значение всех этих образов, теперь удалена во Христе, так что посредством Духа мы имеем полную свободу, но завеса осталась на сердце Израиля. Верно, что Христос защищает их дело внутри, за завесой, кровью, которую Он предъявляет там, но им, наружу, еще не представлено свидетельство, и их совесть не освободилась посредством познания того, что их грехи были навсегда унесены в необитаемую землю, где они никогда не будут найдены вновь.

Положение церкви внутри с первосвященником

Собственно говоря, наше положение — внутри, за завесой, в личности Аарона, так как кровь находится на седалище милости [крышке ковчега]. Мы не только оправданы посредством козла отпущения как находящиеся вне — ясно, что это было сделано раз и навсегда, ибо завеса есть только на сердце Израиля, ее больше нет между нами и Богом. Но мы вошли за завесу с Первосвященником как единые с Ним — мы не ждем того, чтобы Он вышел из скинии, чтобы Он вернулся, для того чтобы обладать действенностью этого дела. Израиль получит все это только тогда, когда истинный Аарон выйдет из скинии, хотя это прощение, объектом которого Израиль является, то же самое, что и прощение, обретенное нами. Поэтому жертвоприношение Аарона и его сыновей характеризовались кровью, возлагаемой на крышку ковчега, и вхождением Аарона лично за завесу.

Вне, однако внутри

Но церковь состоит из людей, находящихся здесь на земле и совершающих грехи. Таким образом, рассматриваемые в этом мире, эти люди относятся, что касается их совести, к категории тех, кто находится вне, как сам Аарон, когда он лично не рассматривается в качестве прообраза; и совесть очищается уверенностью в том, что Христос вознес все наши грехи на своем теле на древо. Но наше положение — внутри, за завесой, согласно ценности крови Христа и совершенному принятию Его личности.

Ожидающие Христа, однако соединенные с Ним

То же самое можно сказать в отношении ожидания Христа. Если я рассматриваю себя как человека, ответственного на земле, я ожидаю Иисуса, чтобы все было избавлено от ига, которое возложено на все [Рим. 8,21], и чтобы был положен конец всякому страданию и всякой силе зла; также и я лично, как служитель, ожидаю получить, когда Он явится, свидетельство Его одобрения как Господина перед всем миром, хотя, когда мы исполнили все повеленное нам, мы должны лишь сказать, что мы ничтожные рабы, мы сделали то, что обязаны были сделать [Лук. 17,10], — я излагаю просто принцип. Но если я рассматриваю свои привилегии как члена Его тела, я думаю о моем единении с Ним в небесах, и я знаю, что я буду сопровождать Его, когда Он придет, чтобы быть явленным в своей славе.

Во Христе, однако в наших обстоятельствах

Необходимо, чтобы мы умели проводить это различие, так как без этого будет путаница в наших мыслях и в использовании многих отрывков. То же самое верно и в том, что касается повседневного личного благочестия. Я могу рассматривать себя находящимся во Христе и соединенным с Ним, восседающим в Нем в небесных местах, обладающим всеми привилегиями, которыми Он сам обладает перед Богом, своим Отцом, и также соединенным с Ним как с Главой тела. Равным образом я могу рассматривать себя как слабое, жалкое создание, ходящее лично на земле, имеющее нужды, падения, искушения, которые нужно превозмогать; и я вижу Христа наверху, в то время как я внизу, Христа, который один явился перед престолом за меня, — меня, счастливого от того, что возле Бога есть Тот, который является совершенным, но прошел через опыт моих страданий; который не находится больше в тех обстоятельствах, в которых нахожусь я, но пребывает рядом с Богом для меня, проходящего через них. Таково учение Послания Евреям^[46], в то время как союз церкви со Христом изложен более подробно в Послании Ефесянам; в писаниях же Иоанна мы узнаем, что верующий лично находится в Нем.