Первое Послание Иоанна. Глава 1▼

Личность Сына, вечная жизнь, явленная во плоти

Но вернемся к рассматриваемому посланию. Когда Иоанн писал его, существовало много притязаний на новый свет, на более ясные взгляды. Говорили, что христианство было очень хорошим как нечто элементарное, но что оно устарело и появился новый свет, идущий гораздо дальше этой смутной истины.

Личность нашего Господа — истинное проявление самой божественной жизни — рассеяла все те гордые притязания, то возвеличивание человеческого разума, находящегося под влиянием врага, который может лишь затемнять истину и ведет разум людей обратно во тьму, из которой исходят сами эти притязания.

Апостол Иоанн говорит о том, что было от начала христианства (то есть христианства в личности Христа), о том, что они услышали, что увидели своими глазами, что рассматривали, что осязали своими руками, о Слове жизни. Ибо была явлена сама жизнь. Та жизнь, которая была у Отца, была явлена ученикам. Могло ли быть что-либо более совершенное, более превосходное, какое-либо раскрытие более восхитительное в глазах Бога, чем сам Христос, чем та Жизнь, которая была у Отца и явилась во всем своем совершенстве в личности Сына? Как только личность Сына становится объектом нашей веры, мы чувствуем, что совершенство должно было быть в начале.

Итак, рассматриваемой нами темой данного послания является личность Сына, вечная жизнь, явленная во плоти.

Обетования закона, ограниченные условиями, и жизнь, пришедшая в благодати; прежде чем раскрывается характер Бога, представлен Спаситель

Следовательно, благодать должна быть рассмотрена здесь в том, что относится к жизни, тогда как Павел представляет ее в связи с оправданием. Закон обещал жизнь при условии послушания [Рим. 10,5], но жизнь пришла в личности Иисуса во всем ее божественном совершенстве, в ее человеческих проявлениях. О, как драгоценна та истина, что эта жизнь, такая, как она была у Отца, такая, как она была в Иисусе, дана нам! В какие отношения она помещает нас с Отцом и с самим Сыном силою Святого Духа! Именно это в первую очередь представляет нам здесь Дух. И заметьте, что все здесь есть благодать. В дальнейшем, действительно, Он испытывает всякие притязания на обладание общением с Богом, изображая сам характер Бога, — характер, от которого Он никогда не может отступить. Но прежде, чем приступить к этому, Он представляет самого Спасителя и общение с Отцом и Сыном посредством этого, без сомнений и без какого-либо изменения. Это — наше положение и наша вечная радость.

Жизнь неизвестна без знания Сына, общение с Ним

Апостол увидел эту жизнь, осязал ее своими руками, и он писал другим, возвещая это, чтобы и они имели общение с ним в познании жизни, которая была явлена таким образом^[2]. Итак, поскольку этой жизнью являлся Сын, ее нельзя было познать, не зная Сына, то есть того, чем Он являлся, не вникнув в Его мысли, Его чувства, — иначе Он в действительности не познан. Только так они могли иметь общение с Ним — с Сыном. Драгоценный факт! вникнуть в мысли (все мысли) и чувства Сына Бога, сошедшего в благодати! И делать это в общении с Ним, иными словами, не только зная их, но и разделяя эти мысли и чувства с Ним. В сущности, это и есть жизнь.

Общение с Сыном влечет за собой общение и близкие отношения с Отцом

Но мы не можем иметь Сына, не имея Отца. Увидевший Его, увидел Отца [Иоан. 14,9], а следовательно, тот, кто имел общение с Сыном, имел общение и с Отцом, ибо Они имеют одинаковые мысли и чувства. Он — в Отце, а Отец — в Нем [Иоан. 14,10.11]. Поэтому мы имеем близкие отношения с Отцом. И это истинно также, если рассматривать этот вопрос с другой точки зрения. Мы знаем, что Отец имеет полное наслаждение в Сыне. Теперь Он, открыв нам Сына, дает и нам наслаждаться Им, какими бы слабыми мы ни были. Я знаю, что когда я наслаждаюсь Иисусом, — Его послушанием, Его любовью к своему Отцу и к нам, Его чистым оком и полностью преданным сердцем — я имею те же самые чувства, те же самые мысли, что и сам Отец. В этом Отец наслаждается, и Он может наслаждаться только в Том, в ком я сейчас наслаждаюсь; я имею общение с Отцом. Подобным образом я имею общение с Сыном в познании Отца. Все это, с одной или с другой точки зрения, проистекает из личности Сына. В этом мы имеем совершенную радость. Что можно иметь большее, чем Отца и Сына? Что даст более полное счастье, чем общность мыслей, чувств, радости и общения с Отцом и Сыном, при этом вся наша радость черпается из этого? И если кажется трудным поверить в это, то давайте помнить, что в самом деле не может быть иначе, ибо в жизни Христа Святой Дух является источником моих мыслей, чувств, моего общения, и Святой Дух не может дать мыслей, отличающихся от мыслей Отца и Сына. Эти мысли должны быть одинаковыми по своей природе. Сказать, что это мысли восхищения, — вполне естественно, и это только делает их еще более ценными. Сказать, что они слабы и часто что-то препятствует им, в то время как Отец и Сын божественно совершенны, значит в действительности сказать, что и Отец и Сын есть Бог, что Они божественны, а мы слабые создания. Этого никто не будет отрицать. Но если благословенный Дух является их источником, они должны быть одинаковыми, что касается самой их природы.

Таково наше положение христиан здесь на земле во времени через познание Сына Бога, как говорит апостол: «И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна».

Единородный, открывающий Бога; откровение о Его природе как свет, исключающий все, что не является им

Но Он, являвшийся жизнью, которая пришла от Отца, принес нам познание Бога^[3]. Апостол услышал из уст Иисуса о том, чем является Бог, — знание величайшей ценности, которое, однако, испытывает сердце. И это также Иоанн от лица Господа объявляет верующим. Именно эту весть [в рус. «благовестие», ст. 5] они услышали от Него, а именно, что Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы. Что касается Христа, то Он говорил, что знал, и свидетельствовал о том, что Он видел. Никто не был на небесах, кроме Него, пришедшего оттуда. Никто не видел Бога. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил Его. Никто не видел Отца, кроме Него, который был от Бога: Он видел Отца. Поэтому Он мог благодаря своему совершенному знанию открыть Его^[4]. Итак, Бог являлся светом, совершенной чистотой, который в то же время выявляет все, что чисто, и все, что не таково. Чтобы иметь общение со светом, нужно самому быть светом, иметь его природу и быть пригодным к тому, чтобы быть увиденным в совершенном свете. Свет может быть связан только с тем, что от него. Если что-то еще примешивается к нему, то свет перестает быть светом. Он абсолютен по своей природе настолько, чтобы исключить все, что не является им самим.

Поэтому, «если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине», и наша жизнь становится сплошной ложью.

Хождение во свете

Но если мы ходим во свете, как и Он во свете, то мы (верующие) имеем общение друг с другом и кровь Иисуса Христа очищает нас от всякого греха. Это великие принципы, великие характерные черты положения христиан. Мы находимся в присутствии Бога без завесы. Это реально, вопрос жизни и хождения. Это не то же самое, что хождение согласно свету, но это хождение во свете. Иначе говоря, это хождение перед очами Бога, освещенное полным откровением того, чем является Бог. Это не значит, что в нас нет греха, но, когда мы ходим во свете, воля и совесть пребывают во свете, как Бог во свете, и судится все, что не соответствует этому свету. Мы живем и нравственно ходим с ощущением, что Бог присутствует, и как те, кто знает Его. Таким образом, мы ходим во свете. Нравственным правилом нашей воли является сам Бог, Бог познанный. Мысли, оказывающие влияние на сердце, исходят от Него и сформированы на основе откровения о Нем самом. Апостол всегда выражает это абстрактным образом, соответственно он говорит: «...он не может грешить, потому что рожден от Бога», и это утверждает нравственный принцип такой жизни, это ее природа, это истина, так как человек рожден от Бога. Мы не можем иметь никакой другой меры этому, и любая другая была бы ложной. Из этого не следует, увы, что мы всегда последовательны, но мы непоследовательны, если не пребываем в таком состоянии, мы не ходим согласно природе, которой мы обладаем, мы находимся вне нашего истинного состояния, которое соответствует той природе.

Верующие имеют общение друг с другом во свете

Кроме того, ходя во свете, как Бог во свете, верующие имеют общение друг с другом. Этот мир эгоистичен. Плоть, страсти ищут своего удовлетворения, но, если я хожу во свете, моему «я» там нет места. Я могу наслаждаться светом и всем тем, что я ищу в нем с другими, и потому нет никакой зависти. Если другой обладает плотской вещью, то я лишен ее. Во свете мы вместе обладаем тем, что Он дает нам, и мы радуемся этому еще больше, совместно пользуясь этим. А это является пробным камнем для всего того, что от плоти. В какой степени мы находимся во свете, в такой степени мы имеем совместную радость с другими, кто пребывает в нем. Апостол Иоанн, как мы уже сказали, представляет это абстрактным и абсолютным образом. Это самый верный способ узнать сам предмет. Все остальное только вопрос осуществления.

Очищение от всего греха кровью Иисуса Христа; нужда христиан в этом; действенность и ценность крови

В-третьих, кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всего греха.

Ходить во свете, как Бог в нем, иметь общение друг с другом и быть очищенным от всего греха кровью — вот три составные части положения христианина. Мы чувствуем нужду в последней, ибо ходя во свете, как Бог во свете, имея (да будет благословен Бог!) совершенное откровение о Нем самом, с природой, которая знает Его, которая способна видеть Его духовно, подобно тому, как глаз создан, чтобы воспринимать свет (ибо и мы разделяем божественную природу), мы не можем сказать, что не имеем греха. Сам свет возразил бы нам. Но мы можем сказать, что кровь Иисуса Христа совершенно очищает нас от всего греха^[5]. Через Духа мы вместе наслаждаемся светом, это общая радость наших сердец перед Богом, и это благоугодно Ему, это является свидетельством нашего общего участия в божественной природе, которая также является любовью. И наша совесть не является препятствием, поскольку мы знаем цену крови. Мы не имеем сознания греха на нас перед Богом, хотя знаем, что он есть в нас, но мы имеем сознание, что очищены от него кровью. Однако тот же самый свет, который показывает нам это, не позволяет нам говорить (если мы в нем находимся), что мы не имеем греха в себе; мы бы обманывали самих себя, если бы говорили так, и истины не было бы в нас, ибо если бы истина была в нас, если бы то откровение божественной природы, которое является светом, откровение Христа, нашей жизни, было бы в нас, то грех, пребывающий в нас, был бы судим самим светом. И если он не судится, то этого света — истины, которая говорит обо всем так, как оно есть, — нет в нас.

Грех осужден, исповедан, прощен и очищен; три вещи, противостоящие истине, общению

Если, с другой стороны, мы даже совершили грех и все, будучи судимо согласно свету, исповедано (так что воля больше не участвует в этом, и гордыня этой воли сломлена), Он является верным и праведным, чтобы простить нас и очистить нас от всякого беззакония. Если мы говорим, что мы не согрешили^[6] (как общая истина), то это свидетельствует не только о том, что в нас нет истины, но и о том, что мы делаем Бога лжецом; Его слова нет в нас, ибо Он говорит, что все согрешили. Есть следующие три вещи: мы лжем; истины нет в нас; мы делаем Бога лжецом. Именно это общение с Богом во свете в практической повседневной христианской жизни неотделимо связывает прощение и нынешнее ощущение его посредством веры с чистотой сердца.

Таким образом, мы видим положение христианина (стих 7) и три вещи, которые тремя разными путями противоречат истине — общению с Богом в жизни.

Апостол писал христианам о том, что относится к общению с Отцом и Сыном, чтобы их радость могла быть совершенной.