Исход. Главы 1, 2▼

Преследования Израиля и провиденциальный надзор Бога

В первую очередь нам представлены исторические обстоятельства, связанные с пленением Израиля и с преследованиями, которым этот народ подвергся, а также провиденциальная забота Бога, отвечающая на веру родителей Моисея и таким образом исполняющая намерения Его благодати, которая в результате не только сохранила жизнь этого ребенка, но также поместила его в высокое положение при дворе фараона. То, что происходит на земле, — это действия самого Бога. Он приготовляет все заранее, когда еще нет ничего видимого для человека.

Провидение отвечает на веру, но не является ни ее путеводителем, ни ее силой для труда

Но, хотя провидение отвечает на веру и действует для исполнения намерений Бога и управления хождением Его детей, оно не является путеводителем для веры, хотя иногда оно служит таковым для верующих, которые лишены ясного понимания воли Бога. Вера Моисея проявляется в его отказе, когда он достиг возраста, от всех преимуществ положения, в которое Бог поместил его своим провидением. Провидение может дать и фактически часто дает то, что делает служителей Бога, как избранные сосуды, соответствующими в различных отношениях их труду, но это не может являться их силой в этом труде. Нельзя путать эти две вещи. Оно дает второстепенные преимущества, отказ от которых является свидетельством реальности веры и силы Бога, действующего в душе. Таким образом, эти преимущества даны для того, чтобы от них отказаться. Это составляет часть подготовки труженика. Вера Моисея, действуя через чувства, которыми он был привязан к Богу, а следовательно, и к народу Бога, находящемуся в бедственном положении, не проявляется в помощи или облегчении, которые его положение позволяло ему дать этому народу; она делает больше: она побуждает его отождествиться с народом, потому что это народ Бога. Вера прилепляется к Богу и ценит и желает иметь часть в той связи, которая существует между Ним и Его народом. Таким образом, она не помышляет о покровительстве сверху, как если бы мир имел какую-либо власть над народом Бога, либо как если бы он был способен быть ему в благословение; нет, она признает всю силу связи, соединяющей его с Богом. Она чувствует (и именно это характеризует веру), что Бог любит свой народ, что этот народ драгоценен для Бога, — Его собственный народ на земле; и она ставит себя, таким образом, посредством самой любви в то положение, в котором находится он. Именно это сделал Христос. Закон для верных состоит в том, чтобы следовать за Ним по Его пути любви, как бы велика ни была дистанция между ними и Христом.

Вера Моисея проявилась в отождествлении с Богом и Его народом

Сколько причин могло бы побудить Моисея остаться в том положении, в которое его поместило провидение; причем даже под предлогом, что он в таком случае будет способен принести больше пользы для народа, но это значило бы опереться на силу фараона, вместо того чтобы признать связь между Богом и Его народом. Результатом этого стало бы для последнего облегчение, дарованное миром, но не избавление, совершенное любовью и силой Бога. Моисей мог бы избежать бед, но утратить свою истинную славу; фараон был бы польщен, а его власть над народом Бога была бы признана, Израиль остался бы в плену, завися от фараона вместо признания Бога в драгоценных и даже славных отношениях Его народа с Ним. Кроме того, и сам Бог не был бы тогда прославлен. Вот что случилось бы, если бы Моисей остался в том положении, в котором он оказался благодаря провидению. Все человеческие рассуждения и все рассуждения, связанные с провиденциальными путями, — все это должно было побудить Моисея остаться в его положении, вера заставила его оставить его. Все действительно было бы испорчено, если бы он в нем остался.

Моисей отодвинут на время в сторону, чтобы его служение могло быть всецело подчинено Богу

Итак, Моисей отождествляется с народом Бога. Первые действия, которыми он приближается к своему народу, возможно, носят печать природной активности и осознания силы, которая не была исключительно свыше; однако это является первым проявлением преданности, отмеченной Святым Духом^[1] как прекрасный и приятный плод веры. Но необходимо было, чтобы активность Моисея более полно была подчинена Богу и чтобы у нее не было какой-то иной исходной точки, кроме как самого Бога и подчинения Его выраженной воле. В случае с Моисеем мы имеем пример того, как часто действует Господь. Ревность и энергия верности проявили себя, но Бог на время отодвигает орудие в сторону, чтобы служение могло быть зависимым непосредственно и полностью от Него. Что-то похожее мы можем увидеть даже в истории Иисуса (в отношении времени бездействия, охватывающего период с Его первого появления в храме [Лук. 2,46] и до Его открытого служения [Лук. 3,23] [эта фраза есть только во фр. варианте]), за исключением того, что у Него не было ни просчетов, ни ошибок и, следовательно, никакого внешнего руководства через провидение, целью которого было бы избавить Его от них. У Него совершенство внутренних побуждений, вдохновлявших Его, давало Ему постоянное сознание того, кто являлся Его Отцом, и в то же время подчиняло Его воле в обстоятельствах, в которые Он нравственно поместил Его. Но Господь явил себя как Сын, когда Он встретился с учителями в храме [Лук. 2,51], и однако затем был в подчинении у Иосифа и Марии до времени и момента, установленных Богом, будучи одинаково совершенным в обоих этих своих положениях. Моисей, еще робкий в своей верности, боящийся, с одной стороны, той власти, которая придавала ему, возможно неосознанно, некоторую привычку к проявлению энергии (ибо человек боится того, из чего извлекает свою силу) [Исх. 2,15], а с другой стороны, отталкиваемый неверием тех, к кому влекла его любовь и верность [Исх. 2,14] (ибо «они не поняли его» [Деян. 7,25]), убегает в пустыню — прообраз, что касается самого факта, Господа Иисуса, отвергнутого народом, который Он любил.

Различия между Иосифом и Моисеем, как прообразами

Этот образ отличается от образа Иосифа. Иосиф, выйдя из темницы, где он был как преданный смерти, занимает положение Иисуса, взошедшего одесную высшего престола среди язычников, а в конце он обретает своих братьев, от которых был отделен. Его дети служат ему свидетельством благословения, данного ему во время этого отделения. Он называет их Манассией, («...потому что, — говорит он, — Бог дал мне забыть все страдания мои и весь дом отца моего»), и Ефремом («...потому что... Бог сделал меня плодовитым в земле страдания моего»). Моисей же представляет нам Христа, отделенного от своих братьев^[2]; и хотя Сепфора может рассматриваться как образ церкви (так же как и жена Иосифа), как невеста отверженного Избавителя во время его отделения от Израиля, однако, что касается сердца и чувств Моисея (которые выражены в именах, которые он дал своим детям), они полностью определяются мыслью о том, что он отделен от Израиля. Его братские чувства, его мысли, его покой, его родина — с его народом; он чужеземец в любом другом месте. Моисей — это образ Иисуса как освободителя Израиля. Он называет своего сына Гирсамом, то есть «чужой там», «...ибо, — говорит он, — я стал пришельцем в земле чужой». Иофор представляет нам язычников, среди которых укрылся Христос со своей славой, когда Он был отвергнут иудеями.