Евангелие по Луке. Глава 15▼

Суверенная энергия благодати; благодать Бога в контрасте с человеческой самоправедностью

Показав, таким образом, различие в характере этих двух домоправлений и детали перехода от одного к другому, Господь обращается (гл. 15) к более высоким принципам – первопричинам того домоправления, которое было введено посредством благодати.

Действительно, существует контраст между этими двумя домоправлениями – то же относится и к главам, которые мы рассматриваем. Но этот контраст восходит к своему славному источнику – к благодати Бога, противопоставляемой ничтожной самоправедности человека.

Мытари и грешники приближаются к Иисусу, чтобы слушать Его. Истинное достоинство благодати подобающе было оценено теми, кто нуждался в этой благодати. Самоправедность отвергала то, что не было так презренно, как она сама, и в то же время отвергала самого Бога в Его природе любви. Фарисеи и книжники роптали против Того, кто являлся свидетелем этой благодати, осуществляя ее.

Я не могу размышлять над этой главой, явившейся радостью для стольких душ и предметом столь многих свидетельств благодати, с тех пор как Господь произнес все это, без того чтобы не распространяться о благодати, совершенной в своем применении к сердцу. Однако я должен здесь ограничиться великими принципами, оставляя их применение тем, кто проповедует слово. Это затруднение постоянно возникает в этой части Слова.

Радость Бога, когда Он проявляет благодать

Прежде всего отметим великий принцип, который являет Господь и на котором Он обосновывает оправдание действий Бога (печально состояние того сердца, которому это оправдание требуется! изумительны благодать и терпение, дающие его!), – этот великий принцип, я повторяю, состоит в том, что Бог, проявляя благодать, находит в этом свою радость. Какой ответ ужасному духу фарисеев, которые выдвинули этот упрек!

И это Пастух, который радуется, когда нашел овцу, женщина – когда держит монету вновь в своей руке, Отец – когда Его дитя в Его объятиях. Какое выражение сущности Бога! И как истинно, что Иисус является тем, кто раскрывает это! Именно на этом и только на этом может основываться все благословение человека. Именно в этом прославлен Бог в своей благодати.

Любовь, которая ищет: потерянная овца, потерянный сребреник

Однако в этой благодати есть две отличные друг от друга ее составляющие – любовь, которая ищет, и любовь, с которой кто-то принят. Две первые притчи описывают первую сторону этой благодати. Пастух ищет свою овцу, женщина – свою монету; овца и сребреник пассивны. Пастух ищет (женщина тоже), пока не находит, ибо он заинтересован в том, чтобы найти. Овце, ослабевшей в ее блужданиях не нужно делать и шага, чтобы вернуться. Пастух кладет ее на плечи и несет ее домой. Он, счастливый, берет на себя все заботы, возвратив свою овцу. Таково намерение небес, чтобы ни представляло собою сердце человека на земле. Это дело Христа, Хорошего Пастуха. Женщина представляет нам те усилия, которые прилагает Бог в своей любви, так что в притче о женщине нам в большей степени представлен труд Духа. Зажжен свет – она метет дом, пока не находит потерянную монету. Так и Бог поступает в этом мире, отыскивая грешников. Злобная и исполненная ненависти ревность самоправедности не находит себе места в намерениях небес, где обитает Бог и где Он воспроизводит отражение своих совершенств в счастье, которое окружает Его.

Любовь, которая принимает: блудный сын и отец

Но хотя ни овца, ни серебряная монета не предпринимают ничего для своего собственного возвращения, в сердце возвращенного проделывается настоящий труд; однако этот труд, необходимый в таком положении для обретения или даже поиска умиротворения, не является тем, на чем это умиротворение базируется. Поэтому возвращение грешника и принятие его описаны в третьей притче. Труд благодати, производимый исключительно силой Бога и совершенный в своих результатах, представлен нам в первых двух. Здесь же грешник возвращается с чувствами, которые мы сейчас будем исследовать, – чувствами, производимыми благодатью, но никогда не возвышающимися до высоты благодати, являемой в принятии его, до тех пор, пока он не вернется.

Отцовское сердце — единственная мера путей Бога

Вначале описывается его отчужденность от Бога. Сознающий свою вину в тот момент, когда он переступает отчий порог, возвращаясь назад к отцу, как и в тот момент, когда он ест рожки со свиньями, здесь представлен человек, обольщенный грехом, в последней стадии деградации, к которой ведет грех. Расточив все, что досталось ему по природе, он оказался в нищете (и многие души чувствуют голод, к которому сами себя приводят, пустоту всего вокруг себя без стремления к Богу или святости, и зачастую ввергают себя в то, что является деградацией во грехе), которая не склоняет его к Богу, но заставляет искать средства в том, что может предоставить сатанинская страна (где ничего не дается просто так); и вот он оказывается среди свиней. Но благодать действует: мысль о счастье в его отцовском доме, о благости, благословлявшей все вокруг него, пробуждаются в его сердце. Там, где трудится Дух Бога, всегда присутствуют два фактора: осознание греховности в совести и влечение сердца. Это есть действительно откровение Бога душе, и Бог есть свет, и Он есть любовь; в отношении света в душе производится осознание греховности, а в отношении любви – притягательность благости, и произведено подлинное исповедание. Вопрос не просто в том, что мы согрешили, но что мы имеем дело с Богом и имеем нужду, – все это заставляет идти, несмотря на нашу боязнь от осознания того, кем Он является. Такова женщина в главе 7, таков Петр в лодке. Это производит осознание того, что мы погибаем, и совсем еще слабое, но подлинное ощущение благости Бога и счастья оказаться в Его присутствии, хотя мы можем и не чувствовать уверенности, что нас примут; и мы не остаемся в том месте, где мы погибаем. Присутствует осознание греха, присутствует унижение; осознание того, что есть в Боге благость; но нет осознания того, чем является в действительности благодать Бога. Благодать притягивает – человек идет к Богу, но он будет удовлетворен, когда его примут как слугу: свидетельство того, что хотя сердце находится под воздействием благодати, оно еще не встретило Бога. Более того, прогресс души, хоть и истинный, никогда не даст мира. Присутствует некий покой сердца на этом пути, но неизвестно, какого принятия можно ожидать после осознания вины, что мы покинули Бога. Чем более приближался блудный сын к дому, тем сильнее билось его сердце при мысли о встрече с отцом. Но отец ждет его прихода и поступает с ним не по его заслугам, а как велит ему его отцовское сердце, – единственная мера путей Бога по отношению к нам. Он падает на шею своего сына, когда тот еще одет в рубище, прежде чем он успел сказать: «Прими меня в число наемников твоих». Не было времени сказать это. Эти слова исходят из сердца, только еще ожидающего, как оно будет принято, но не из сердца, которое встретило Бога. Такое сердце уже постигло, как оно принято. Блудный сын готовится сказать эти слова (так люди выражают смиренную надежду и говорят о низком положении); но хотя исповедание является полным, когда он прибыл, он не говорит вслед за этим: «Прими меня наемником». Да и как он мог? Отцовское сердце определило его положение посредством своих собственных чувств, посредством своей любви к нему, соответственно тому месту, в которое поместило его сердце отца перед самим собой. Положение отца определяло и положение сына. Это было между отцом и сыном, но это не все. Отец любил сына даже таким, каким тот был, однако он не ввел его в дом в таком состоянии. Та самая любовь, что приняла его как сына, введет его в дом как сына и как подобает сыну такого отца. Таким образом, возлюбленные и принятые посредством любви в нашем ничтожестве, мы облечены во Христа, чтобы войти в дом. Мы не просим одежды — Бог подает ее нам. Это является полностью новым, и мы становимся праведностью Бога в Нем. Это есть небесная, лучшая одежда. Все остальные имеют часть в этой радости, кроме самоправедного человека, истинного иудея. Эта радость есть радость отца, но все в доме разделяют ее. Старшего сына в доме нет. Он близко к дому. Но он не хочет войти. Он не желает иметь никакого отношения к благодати, которая сделала из несчастного повесы предмет радости любви. Тем не менее благодать действует: отец выходит и упрашивает его войти. И так действует Бог в Евангелии в отношении иудеев. Тем не менее человеческая праведность, которая есть ни что иное, как эгоизм и грех, отвергает благодать. Но Бог не откажется от своей благодати. Она подобает Ему. Бог будет Богом, и Бог есть любовь.

Именно это занимает место притязаний иудеев, отвергших Господа, и является исполнением обетований в Нем.

То, что дает мир и характеризует наше положение, не является чувствами, произведенными в наших сердцах, хотя таковые действительно существуют, – это есть чувства самого Бога.