Деяния апостолов. Глава 26▼

Пробудившаяся совесть царя Агриппы

Мне думается, что у Агриппы проявилось больше любопытство, чем совесть, хотя здесь могло быть некоторое желание воспользоваться случаем и узнать, что это было за учение, так взволновавшее людские умы, — намерение осведомиться, которое было большим, чем простое любопытство. В общем, его слова можно понять так, что он был недалек от того, чтобы прийти к убеждению в истинности христианства: возможно, он так и сделал бы, если бы на пути не стояли его страсти. Но нужно задаться вопросом, имеется ли в греческом тексте основание для того значения, которое обычно приписывается [в английском Авторизованном переводе это место переведено следующим образом: «Ты почти убеждаешь меня быть христианином»], или правильнее перевести: «Еще немного и ты сделаешь меня христианином», пытаясь скрыть с помощью этого притворного и пренебрежительного высказывания свою неловкость, вызванную обращением к его исповеданию иудаизма перед Фестом? Таков, мне кажется, смысл этого. Представление о том, что можно быть «почти христианином», является совершенно ошибочным, хотя человеческий ум может находиться под влиянием, которое должно было привести его к этому, и тем не менее он отверг это. Он был бы рад, если бы Павел был освобожден. Он выражает свое мнение, что это можно было бы сделать, если бы Павел не потребовал суда кесаря. Он высказывает Фесту свое мнение как мудрый и рассудительный человек, но в действительности его слова были продиктованы его совестью, — слова, которые он мог осмелиться высказать, когда Фест и все остальные были согласны с тем, что Павел не сделал ничего достойного смерти или заключения.

Бог желает, чтобы невиновность Его возлюбленного слуги была доказана перед лицом мира. На это направлена речь Павла. Он выходит за рамки этого, но все же его целью является дать отчет о своем хождении. Он рассказывает о своем чудесном обращении для того, чтобы оправдать последующую деятельность, но рассказывает это так, чтобы воздействовать на совесть Агриппы, которому было знакомо то, что относилось к иудаизму, и который, очевидно, желал услышать что-нибудь о христианстве, в отношении которого он имел предположение, что оно истинно. Поэтому он с рвением хватается за представленную возможность услышать объяснение апостола в отношении христианства. Но он во многом остается там, где был. Однако состояние его души открывает уста Павлу, и он обращается прямо и непосредственно к царю, который, более того, несомненно увлеченный этой темой, призывает его говорить. Для Феста это все было лишь напыщенной речью.

Посланник от Бога перед язычниками

Павел держит себя со всеми этими правителями с совершенным достоинством. Он обращается к их совести, забывая о себе, что показывает человека, в котором общение с Богом и осознание своих взаимоотношений с Богом возносит разум выше всякого влияния обстоятельств. Он действовал для Бога и с полным уважением к положению тех, к кому он обращался; мы видим то, что в нравственном отношении полностью возвышалось над ними. Чем более унизительны обстоятельства, тем больше красоты в таком превосходстве. Перед язычниками он является посланником от Бога. Он снова находится (благословен Бог!) в надлежащем для него месте. Все, что он сказал иудеям, было верно и заслуженно, но почему он, отделенный от этого народа, оказался в подчинении их полному отсутствию совести и их слепым страстям, которые не оставляли места для свидетельства? Тем не менее, как мы уже увидели, так должно было быть, для того чтобы иудеи могли во всех отношениях наполнить меру своих беззаконий и чтобы благословенный апостол действительно мог последовать по стопам своего Учителя.

Обращение Павла к Агриппе; его личная история; самый яркий свет пал на поведение иудеев

Обращение Павла к царю Агриппе предоставляет нам наиболее полное изображение положения апостола, как он сам смотрел на него, когда его долгое служение и свет Святого Духа просветили его понимание прошлого.

Он не говорит о собрании — то было учение для наставления, а не описание его жизни. Но он подробно излагает все, что относилось к его личной истории в связи с его служением. Он был строгим фарисеем, и здесь он связывает учение Христа с надеждами иудеев. Он находился в узах «за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам». Без сомнения, она включала воскресение. Почему царь считает, что воскресение невозможно, что Бог не способен воскресить мертвых? Это приводит его к другой мысли. Он сам поистине считал, что ему многое следовало сделать против Иисуса Назаретянина, и он выполнял это со всей энергией своего характера и с фанатизмом набожного иудея. Его сегодняшнее положение свидетеля среди язычников обусловлено переменой, произведенной в нем откровением Господа, когда он был движим стремлением истребить Его имя. Вблизи Дамаска свет, превосходящий яркостью солнце, поверг их всех на землю, и он один услышал голос Праведника, так что из Его собственных уст он узнал, что это был Иисус, и что Он отождествлял тех, кто верил в Него, с самим собой. Он не мог противиться такому свидетельству. Но, так как это было для иудеев великим оскорблением, он показывает, что его собственное положение было официально назначено самим Господом. Он был призван дать наглядные свидетельства о славе, которую он увидел, то есть об Иисусе в той славе, а также свидетельства о других вещах, для раскрытия которых Иисус снова будет являться ему. Предметом свидетельства, вверенного ему, был прославленный Христос, познанный (лично) только на небесах. Для этой цели Он отделил Павла от иудеев, равно как и от язычников, при этом его служение было связано непосредственно с небесами, имело свой источник там; и он был официально послан Господом славы к язычникам, чтобы изменить их положение по отношению к Богу через веру в прославленного Иисуса, открыв их глаза, выведя из тьмы во свет, от власти сатаны к Богу и дав им наследие среди освященных. Это было четко определенное дело. Апостол не был непослушен небесному видению и учил язычников, чтобы они обратились к Богу и поступали так, как те, кто к Нему уже обратился. Из-за этого иудеи хотели убить его.

Нет ничего проще и правдивее, чем это повествование. Оно осветило самым ярким светом историю Павла и поведение иудеев. Призванный к порядку Фестом, который по природе считал это лишь безумным исступлением, он с совершенным достоинством и мгновенной проницательностью взывает к знанию Агриппы тех фактов, на которых все это было основано, ибо это все не в углу происходило.

Бедный узник, богатый в Боге, и царь

Агриппа был недалек от того, чтобы прийти к убежденности, но его сердце не было изменено. Желание, высказанное Павлом, возвратило обсуждаемую тему к ее нравственной сущности. Встреча закончилась. Царь в учтивой и покровительственной манере возвращается к своему царственному положению, а ученик Господа — к положению узника, но каким бы ни было положение апостола, мы видим в нем совершенно счастливое и исполненное Духа и божественной любви сердце. Два года, проведенные в узах, не вызвали в нем уныния сердца или ослабевания веры, но только освободили его от связи с иудеями, причинившей столько неприятностей, чтобы дать ему минуты, проведенные с Богом.

Агриппа, изумленный и увлеченный ясным и откровенным рассказом Павла, освобождается от воздействия, произведенного личным обращением Павла, словами: «Еще немного и ты сделаешь меня христианином»^[33]. Милость могла бы сказать: «Молил бы я Бога, чтобы ты сделался...» Но в сердце Павла есть источник, который не останавливается на этом. «Молил бы я Бога, — говорит он, — чтобы... не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались полностью такими, как я, кроме этих уз». Какое счастье и какая любовь (и в Боге эти два чувства идут рука об руку) выражены в этих словах! Бедный узник, престарелый и отвергнутый, в конце своего пути является богатым в Боге. Какие благословенные годы он провел в темнице! Он мог дать себя в образец счастья, так как оно наполняло его сердце. Существуют состояния души, которые являют себя, не вызывая сомнений. И почему бы ему не быть счастливым? Его изнурения закончились, его труд в определенном смысле завершался, он обладал Христом и в Нем обладал всем. Прославленный Иисус, который ввел его в труды, связанные со свидетельством, являлся сейчас его достоянием и его венцом. И это всегда верно. Крест, который нужно нести в служении, — в силу того, что есть Христос, — это наслаждение всем тем, чем является Иисус, когда служение заканчивается, и, так сказать, мера этого наслаждения. Это было верно по отношению к самому Христу во всей полноте этого; оно является нашим по нашей мере, согласно суверенной благодати Бога; только выражение Павла предполагает, что Святой Дух действует могущественно в его сердце, чтобы оно было полностью свободно для этого наслаждения, и что Дух не был огорчен [в рус. Библ. оскорблен, см. Еф. 4,30].

Славный объект сердца и веры Павла

Прославленный Иисус — Иисус, любящий его, Иисус, поставивший на его служение печать своего одобрения и любви, Иисус, который возьмет его к себе в славу и с которым он был одно (и это познано согласно изобильной силе Святого Духа, согласно божественной праведности), Иисус, который явил Отца и через которого он был усыновлен, — этот Иисус был для Павла бесконечным источником радости, славной целью его сердца и его веры и, будучи познан в любви, наполнил его сердце этой любовью, льющейся от избытка ко всем людям. Чего лучшего он мог пожелать им, кроме как быть в его положении, за исключением оков? Как, наслаждаясь этой любовью, он мог не пожелать им этого или не быть исполненным этим великим чувством? Мерою этого был Иисус.

Слуга блекнет перед Христом

Его невиновность была полностью установлена и признана его судьями, намерения Бога должны были еще быть исполнены. В результате его апелляции к кесарю его должны были увести в Рим, где он также сможет свидетельствовать. Своим нынешним положением он напоминает Иисуса. Но в то же время, если мы их сравним, слуга, каким бы славным он ни был, блекнет и затмевается перед Христом, так что мы уже не можем больше думать о нем. Иисус отдал себя в жертву в благодати, Он взывал только к Богу, Он отвечал только тогда, когда нужно было свидетельствовать об истине, — эта истина являлась славой Его личности, Его собственными правами, как бы унижен Он ни был. Его личность сияла сквозь все темные облака человеческой жестокости, не имеющей над Ним власти, если бы не пришел момент, когда таким образом была исполнена воля Бога. С этой целью Он покоряется силе своих врагов, так как она дана им свыше. Павел же апеллирует [взывает] к кесарю. Он является римлянином, он обладает человеческим званием, дарованным человеком и действительным лишь перед людьми. Он пользуется этой привилегией для себя; а Бог таким образом осуществляет свои намерения. Павел благословен, как и его служение, Иисус совершенен — совершенный объект самого свидетельства.

Узник наполнен радостью и свободой; благодатные ободрения Господа

Тем не менее если Павел больше не имеет возможности для свободного служения Святого Духа и если он является узником в руках римлян, то его душа по крайней мере исполнена Духом. Между ним и Богом все есть свобода и радость. Все это будет обращено к его спасению, то есть к его окончательной победе в борьбе с сатаной. Как это славно! Благодаря общению Духа Иисуса Христа слово Бога не будет в узах. Другие, видя узы Павла, обретут силу и свободу, хотя при плохом состоянии церкви некоторые используют их в своих интересах. Но Христос будет проповедан и превознесен, и Павел доволен этим. О, как это истинно, и какая это совершенная радость сердца, что бы ни случилось! Мы являемся объектами благодати (да будет превознесен Бог!), так же как орудиями благодати в служении. Христос один является целью служения, и Бог оберегает Его славу – ничего больше не нужно: это само является нашим уделом и нашей совершенной радостью.

В этой интересной истории следует отметить, что в тот момент, когда Павел был, вероятно, наиболее встревожен, когда его действия, возможно, наименее всего соответствовали силе Духа, когда он внес беспорядок в совет, используя такие доводы, какие он сам впоследствии не решается полностью подтвердить, — именно тогда Господь, исполненный благодати, является ему, чтобы ободрить и укрепить его. Господь, который прежде повелел ему уйти из Иерусалима, потому что там не примут его свидетельства, который посылал ему предупреждения о том, чтобы он не ходил туда, но который совершал свои собственные намерения благодати в немощи своего слуги и через его человеческие привязанности, и даже посредством их, осуществляя в то же время целительное наказание в своей божественной мудрости теми же самыми средствами, — Иисус является ему, чтобы сказать ему, что он должен свидетельствовать в Риме так же, как он свидетельствовал о Нем в Иерусалиме. Именно так Господь в благодати объясняет всю эту историю, в то время как его слуга мог ощутить все то, что являлось мучительным в его положении, возможно, подавленный этим, вспоминая, что Дух запретил ему идти в Иерусалим, ибо сомнение является мучением в момент испытания. И поэтому верный и милосердный Спаситель вмешивается, чтобы ободрить Павла, и дать свою собственную трактовку положения своего бедного слуги, и явить характер своей любви к нему. Если было необходимо осуществить наказание из-за его состояния и чтобы усовершенствовать Павла, то Иисус был с ним в наказании. Нет ничего трогательнее нежности, своевременности этой благодати. Более того, как мы сказали, все это довершало намерения Бога в отношении иудеев, язычников, этого мира. Так как в одном управлении Бог может объединить самые различные цели.