Первое Послание Фессалоникийцам. Глава 1▼

Познание Отца, отношения и чувства малых детей

Только в этих двух посланиях говорится о собрании, что оно — «в Боге Отце», иначе говоря, зиждется на отношениях с Богом, характеризуемых именем «Отец», имея свое нравственное существование — смысл своего бытия — в них. Жизнь собрания развивается в общении, которое проистекает из этих отношений. Дух усыновления характеризует собрание. Фессалоникийцы знали Отца, имея чувства малых детей. Так Иоанн пишет, когда касается малых детей во Христе: «Пишу вам, малые дети [в рус. Библии «отроки»], потому что вы познали Отца». Познание Бога как Отца является первым вхождением в положение свободы, в которое Христос поместил нас, — свободы перед Богом и в общении с Ним. Какое драгоценное положение — быть чадами Того, кто любит как Отец, и наслаждаться свободой и нежными чувствами этих отношений соответственно божественному совершенству! Ибо здесь не подразумевается применение человеческого опыта Христа к таким же нуждам, среди которых Он сам приобрел этот опыт (такой же драгоценный, как и сама благодать), здесь речь идет о нашем вхождении в неразбавленное наслаждение светом и божественной любовью, явленными в характере Отца. Это наше общение (нежное и доверительное, но чистое) с Тем, чья любовь является источником всякого благословения. Также я не сомневаюсь, что апостол ссылается на то, что фессалоникийцы, недавно вышедшие из язычества, познали единственного истинного Бога, Отца, в контрасте с их идолами.

Жизнь фессалоникских христиан и радостные воспоминания Павла о ее первых свежих впечатлениях; три принципа, являющиеся ее движущей силой

Апостол, говоря (как он обычно делал) о том, что он чувствовал по отношению к ним, — о том, с какой стороны они явлены его сердцу и мыслям, — не говорит здесь ни о дарах, как в Послании Коринфянам, ни о важных чертах того высокого положения, которое занимает Христос и все святые, о чем повествуют Послания Ефесянам и Колоссянам (с добавлением того, чего требовало состояние этих христиан); ни о братской привязанности и общении любви, проявленной филиппийцами в их отношениях с ним самим; ни о вере, существовавшей независимо от его трудов и в общении которой он надеялся ободриться, добавив к ней обильные дарования, которые он имеет возможность преподать им, как он пишет римлянам, которых еще не видел.

Здесь говорится о самой жизни христианина в ее первых свежих впечатлениях, в ее внутренних особенностях; как она развивается посредством силы Святого Духа на земле; жизни Бога на земле в них, о чем он вспоминает в своих молитвах с таким большим удовлетворением и радостью. Три великих принципа, о которых Павел говорит коринфянам (1Кор. 13), формируют основу и всегда являются основанием этой жизни: вера, надежда, любовь. Эти три принципа являлись мощной и божественной движущей силой жизни фессалоникийцев. Такая жизнь была не просто привычным образом действий, в своей внешней деятельности она проистекала из близкого общения с ее источником. Эта деятельность оживлялась и поддерживалась божественной жизнью и благодаря тому, что око неотступно взирало на объект веры. Это были: дело, труд и терпение.

Сравнение Ефеса и Фессалоник

То же самое было в Ефесе, как мы видим в Откровении (глава 2). Но здесь это было дело веры, труд, совершаемый любовью, терпение, питаемое надеждой. Вера, надежда, любовь являются, как мы видим, источниками христианства в этом мире. Дело, труд и терпение не прекращались в Ефесе, но они уже не характеризовались этими великими и могущественными принципами. Привычные действия продолжались, но не доставало общения. Они утратили свою первую любовь.

Первое Послание Фессалоникийцам является практическим выражением жизненной силы, которая явлена в родившемся Собрании; собрание Ефеса (Откр. 2) — выражение его первого удаления от этого состояния.

Дело веры, труд любви и терпение надежды

Пусть наше дело будет делом веры, черпающим свои силы, даже свое существование, из нашего общения с Богом, нашим Отцом, и будет существовать на этой основе! Пусть оно будет каждое мгновение плодом осуществления невидимого, плодом жизни, которая живет в неизменной уверенности истинности Слова! Пусть этот плод несет на себе печать благодати и истины, которые пришли через Иисуса Христа, и является свидетельством этому.

Пусть наш труд в служении будет плодом любви, пусть он выполняется не просто как долг и обязанность, хотя, фактически, выполнение его и является долгом, если мы знаем, что это служение Бог помещает перед нами, чтобы мы его исполнили.

Пусть терпение, которое мы должны иметь, чтобы идти через эту пустыню, будет не необходимостью, которую мы чувствуем в связи с путем, находящимся перед нами, а терпением, которое питается надеждой, связанной с нашим взором веры на Иисуса и ожидающей Спасителя с небес!

Двоякий характер объектов, формирующих христианина

Эти принципы: вера, надежда и любовь формируют наш характер как христиан^[1], но он не может и не должен формироваться в нас без определенных объектов, поэтому Дух представляет нам эти объекты. Они носят двоякий характер. Сердце опирается на веру в Иисуса, ожидает Его, полагается на Него, связывает себя с Ним в своем хождении. Иисус прошел свой путь здесь на земле, Он представляет нас на небесах, Он заботится о нас как добрый Пастырь. Он любит своих, Он питает и лелеет их — наша вера и наша надежда всегда обращены к Нему. С другой стороны, совесть пребывает перед Богом, нашим Отцом; но не в духе страха: что касается наших отношений, то в этом нет никакой неопределенности. Мы дети Отца, который любит нас совершенно; но мы перед Богом. Его свет имеет власть и силу в совести: мы ходим в осознании, что Его око над нами, — в любви, но над нами. И свет делает все явным. Он судит все, что может ослабить сладостное и мирное осуществление присутствия Бога и наше общение с Иисусом, а также наше доверие Ему, близость общения наших душ с Господом. Эти два принципа очень важны для сохранения мира и для возрастания наших душ. Без них душа слабеет. Один из этих принципов поддерживает доверие, другой хранит нас во свете с доброй совестью. Без последнего вера (если не сказать больше) теряет свою живость; без первого (доверия Иисусу) совесть становится законнической и нам не достает духовных сил, света и рвения.

Средства для возрастания душ; жизнь Павла подтверждала его свидетельство

Апостол также напоминает фессалоникийцам о средствах, используемых Богом, чтобы произвести это доверие и страх Бога, то есть о евангелии, Слове, принесенных в силе и со многими заверениями [удостоверением] к душе посредством Святого Духа. Это слово возымело силу в их сердцах — вошло в них как Слово Бога; сам Дух открылся в них, давая осознание своего присутствия; и осознание этого явилось полным удостоверением истины во всей ее силе, во всей ее реальности. Жизнь апостола, все его поведение, подтверждали то свидетельство, которое он нес, — составляли его часть. Поэтому (и это всегда так) плод трудов Павла по своему характеру соответствовал тому, кто трудился; христианское хождение фессалоникийцев было похоже на хождение Павла. Оно было подобно хождению самого Господа, за которым апостол следовал на таком близком расстоянии. Это было «при многих скорбях», ибо враг не мог выносить такого ясного свидетельства и Бог даровал эту благодать такому свидетельству, и «с радостью Духа Святого».

Истинное свидетельство Духа Святого

Какое счастливое свидетельство силы Духа, действующего в сердце! Когда это так, то все становится свидетельством для других. Люди видят, что в христианах есть какая-то сила, им неведомая; побуждения, которых сами они не испытали; радость, над которой они могли насмехаться, но которой сами они не обладали; поведение, которое поражает их и которым они восхищаются, хотя и не подражают ему; терпение, показывающее бессилие врага в его борьбе с силой, которая выносит все и которая дает радость, несмотря на все его усилия. Что вы можете сделать с теми, кто позволяет себя убивать и чья радость при этом не убывает, более того, крепнет от этого; кто выше всех ваших побуждений, когда они оставлены в покое, и кто, если их притесняют, сохраняют в своих душах безупречную радость, несмотря на все ваше противодействие; и кто, несмотря ни на какие муки, остаются непобедимыми и лишь находят в этих муках возможность дать более яркое свидетельство того, что христиане вне вашей власти? Когда они в покое, вся жизнь является свидетельством; смерть, даже в пытках, является еще большим свидетельством. Таковым является христианин там, где христианство существует в своей истинной силе, в своем нормальном состоянии согласно Богу, — согласно Слову (евангелия) и присутствию Духа, воспроизводимых в жизни посреди мира, который удалился от Бога.

Мир как свидетель о силе евангелия

Так было с фессалоникийцами; и мир, вопреки своей сущности, стал еще одним свидетелем о силе евангелия. Как пример для верующих в других местах, фессалоникийцы стали предметом обсуждений и разговоров в мире, который никогда не переставал обсуждать это явление (такое новое и такое незнакомое), — этих людей, отказавшихся от всего, что управляло человеческим сердцем, от всего, чему оно было подчинено, и поклоняющихся одному лишь живому и истинному Богу, о ком свидетельствовала даже природная совесть. Боги язычников были богами страстей, а не совести. И это придавало живую реальность и действенность положению христиан и их религии. Они ожидали с небес Сына Его.

Истинно были счастливы те христиане, чье хождение и все существование делали сам мир свидетелем об истине, чье исповедание было так определенно, жизнь так последовательна, что апостолу не было необходимости говорить ни о том, что он проповедовал у них, ни о том, каковым он был среди них. Мир сказал об этом за него и за них.

Значение свидетельства; характер свидетельства, воздаваемого фессалоникийцами

Несколько слов о самом свидетельстве, которое, будучи таким простым, имеет громадное значение и содержит глубокие нравственные принципы. Оно создает основу всей жизни и также всех христианских привязанностей, которые раскрываются в послании. Кроме раскрытия этого рассматриваемое послание единственное из всех содержит особое откровение о подробностях (и их последовательности) пришествия Иисуса, когда Он придет призвать свой народ к себе, а также различие между этим событием и днем Господа для суда над этим миром, хотя этот день следует за Его приходом для взятия нас к себе.

То, на что указывает апостол как на свидетельство, данное посредством верного хождения фессалоникийцев, содержит три основные темы: 1) они оставили своих идолов, чтобы служить Богу живому и истинному; 2) они ждали Его Сына с небес, которого Он воскресил из мертвых; 3) Сын был гарантом их избавления от гнева, который должен был открыться.

Христианство дает позитивный объект — самого Бога — для нужд человека

Очень важный факт, хотя и простой, характеризует христианство. Оно дает нам позитивный объект, и этот объект не меньше, чем сам Бог [здесь и в нижеприведенных рассуждениях под словом «объект» понимается объект устремлений, объект поклонения, объект, на котором сосредоточен взор]. Человеческая природа может обнаружить глупость того, что ложно: мы презираем ложных богов и вырезанных идолов, но мы не можем выйти за пределы нас самих, мы не можем ничего открыть себе. Один из наиболее знаменитых людей древности соблаговолил сказать нам, что все было бы хорошо, если бы люди следовали природе (это являет то, что люди не могут подняться выше ее); и, фактически, он был бы прав, если бы человек не был падшим. Но требовать от человека, чтобы он следовал природе, является доказательством того, что он падший, что он опустился ниже нормального состояния этой природы. Он в хождении не следует ей соответственно ее нормальному состоянию. Все пришло в беспорядок. Он охвачен своеволием, и оно действует в его страстях. Человек отверг Бога и утратил ту силу и центр притяжения, которые удерживали его на своем месте, а все в его природе — на своем. Человек не может исцелить себя, он не может управлять собой, ибо вдали от Бога есть лишь своеволие, которое и руководит человеком. Существует много объектов, дающих повод для проявления страстей и своеволия; но нет никакого объекта, который бы как центр предоставлял бы человеку постоянную и надежную нравственную позицию во взаимоотношениях с этим объектом, так чтобы его характер нес на себе его печать и нравственно формировал его соответственно ценности этого объекта. Человек либо должен иметь нравственный центр, способный сформировать его как нравственное существо, привлекая его к себе и наполняя его чувства, так чтобы человек стал отражением этого объекта; либо он будет поступать своевольно, и тогда он станет игрушкой своих страстей; либо (что является неизбежным следствием последнего состояния) он является рабом какого-либо объекта, который завладеет его волей. Творение, являющееся нравственным существом, не может существовать без какого-то объекта. Только Бог является самодостаточным.

Человек в невинности и в счастье

Равновесие, которое существовало до того, как человек познал добро и зло, нарушено. Человек уже не поступает как существо, которое не имеет в своих мыслях ничего другого, кроме своего обычного состояния, кроме того, что оно имело в этом состоянии, — не поступает как существо, не имеющее собственной воли или, что то же самое, имеющее волю, которая не желает ничего большего, чем она имеет. Человек не наслаждается с благодарностью всем, что уже было присуще его природе, и особенно дружескими отношениями с подобными себе существами, помощницей, которая имела его природу и которая соответствовала его сердцу, — не наслаждается, благословляя Бога за все.

Своеволие человека; его состояние в язычестве

Итак, человек проявляет волю. Поскольку человек утратил то, что формировало сферу его наслаждения, в нем проявляется активность, которая ищет, которая не может успокоиться, не устремившись к чему-то еще; которая, посредством этого своеволия, уже ринулась в ту область, которую она не занимает, в которой ей недостает разумения понять все, что там есть, и не хватает силы осуществить даже то, чего она желает. Человек и все, что ему принадлежит, больше не удовлетворяют человека, чтобы наслаждаться этим, — ему нужен еще объект. Этот объект будет либо выше человека, либо ниже его. Если он ниже, то человек опускается к этому объекту ниже себя самого; и именно это в действительности имело место. Человек больше не живет в согласии даже с природой (как говорит тот философ, которого я уже упоминал), — состояние, которое апостол описал в начале своего Послания Римлянам, причем описал его со всеми ужасами этой правдивой картины. Если этот объект устремлений человека выше его самого, но ниже Бога, то все еще нет ничего, что управляло бы его природой, ничего, что поместило бы его нравственно на его место. Доброе существо не может допустить, чтобы человек сделал его объектом своего поклонения, тем самым устраняя Бога. Если это удастся злому существу, оно становится для человека богом, который устраняет истинного Бога и принижает человека в его высочайших отношениях, — это худшая форма упадка. Это также имело место. И поскольку эти существа являются лишь творениями, они могут управлять человеком только с помощью того, что существует, и того, что воздействует на него, — другими словами, это боги его страстей. Они принижают идею Божества, они доводят практическую жизнь человечества до состояния рабства страстей, которые никогда не удается удовлетворить и которые изобретают зло, когда они пресыщены избытком того, что является для них естественным, и таким образом оставлены в безнадежном положении. Таким, фактически, было состояние человека в язычестве.

Ответ на нужду человека; Бог открыл себя во Христе как объекте человеческого сердца

Человек, и прежде всего человек имеющий познание добра и зла, должен иметь Бога в качестве своего объекта — объекта, которым его сердце может заниматься с радостью и на котором могут быть проявлены его чувства, иначе он погиб. Благовествование — христианство — дало человеку этот объект: Бог, который наполняет все, который является источником всякого благословения и всего благого и в котором все это сосредоточено; Бог, который есть вся любовь, который имеет всю силу, который объемлет все в своем знании, потому что все (за исключением отвержения Его самого) является лишь плодом Его разума и воли; Бог, открывший себя во Христе человеку, для того чтобы его сердце, сосредоточенное на Нем, имея совершенную уверенность в Его доброте, могло познать Его, могло насладиться Его присутствием и отражать Его характер.

Объект Бога — Его Сын; безмерная благодать Бога к тем, кто «во Христе»

Грех и нищета человека лишь предоставляют возможность намного более совершенно раскрыть, чтó есть Бог, все совершенство Его природы в любви, мудрости и силе. Но здесь мы обсуждаем только то, что Он дал себя человеку как объект. Тем не менее, хотя ничтожность человека лишь предоставила место для гораздо более замечательного откровения Бога, все же сам Бог должен иметь объект, достойный Его самого, на который были бы направлены Его намерения и по отношению к которому Он раскрыл бы все свои чувства. Этим объектом является слава Его Сына — сам Сын Его. Существо низшей природы не могло бы быть таковым для Него, хотя Бог может прославить себя в своей благодати к такому существу. Объект любви и любовь, осуществляемая по отношению к этому объекту, непременно соответствуют друг другу. Таким образом, Бог явил свою суверенность и безмерную благодать по отношению к тому, что было наиболее ничтожно, наиболее недостойно, наиболее нуждающимся, и Он показал все величие своего естества, все совершенство своей природы в связи с объектом, в котором Он мог найти все свое наслаждение [в рус. благоволение], и показать все, чем Он является в славе своей природы. Но именно как человек — чудесная истина в вечных намерениях Бога! — этот объект наслаждения Бога Отца занял свое место в этом славном откровении, через которое Бог явил себя своим творениям. Бог предопределил это человеку и подготовил его к этому. Таким образом, сердце, наученное Духом, знает Бога, открывшимся в этой безмерной благодати, в любви, которая нисходит с престола Бога к погибшему и ничтожному грешнику; он находится, во Христе, в познании и наслаждении той любовью, которую Бог имеет к объекту своей вечной радости, который также достоин того, чтобы доставить эту радость; он наслаждается сообщениями, посредством которых Бог свидетельствует об этой любви (Иоан. 17,7.8), и, наконец, он разделяет ту славу, которая является показом этой любви перед всей вселенной. Эта последняя составляющая нашего невыразимого блаженства является темой того, что Христос говорит в конце Евангелия по Иоанну (главы 14, 16 и особенно 17)^[2].

Положение и взаимоотношения дитяти Бога

С того момента, когда грешник обратился к Богу, и уверовал в евангелие, и (что касается его состояния, я должен добавить) запечатлен Святым Духом, теперь, когда благословенный Господь совершил искупление, он введен (что касается принципа его жизни) в это положение и в эти взаимоотношения с Богом, о которых мы только что говорили. Возможно, он только дитя; но Отец, которого он знает, любовь, в которую он вошел, Спаситель, на которого открылись его глаза, являются теми самыми, о которых он возрадуется, когда он познает, подобно, как он познан. Он христианин, он обратился от идолов к Богу, и чтобы ожидать с небес Сына Его.

Характер жизни в ее проявлении: жизнь Бога и жизнь от Бога

Мы можем заметить, что речь здесь идет не о силе, которая обращает, и не об источнике жизни. Об этом ясно говорится в других местах Писания. Здесь представлен характер жизни в ее проявлении. Этот характер зависит от объектов устремлений нашей жизни. Жизнь проявляется и раскрывается в связи с ее объектами и обретает таким образом свой характер. Источник, из которого она истекает, делает ее способной наслаждаться объектами, которые ей представлены; а внутренняя жизнь, не имеющая никакого объекта, от которой она зависит, не является жизнью творения. Такая жизнь является исключительным правом Бога. Это доказывает все безрассудство тех, кто заявляет о некой, как они выражаются, субъективной жизни, не имеющей воистину объективного характера, ибо ее субъективное состояние зависит от объекта, которым занято ее внимание. Только для Бога характерно быть источником своих мыслей без какого-либо объекта, формирующего их, — быть источником и быть самодостаточным в себе (ибо Он есть совершенство, центр и источник всего), и создавать другие объекты для себя, если Ему угодно иметь что-то помимо Его самого. Словом, хотя человек получает жизнь от Бога, которая представляет собой способность наслаждаться Им, его нравственный характер не может быть сформирован в нем без объекта, который сообщает ему этот характер.

Наш объект — сам Бог, явленный во Христе, открывающем Его благодать как Бога и Отца

Итак, Бог дал нам себя как объект и открылся во Христе. Если мы заняты Богом в Нем самом (предполагая всегда, что Он нам так открылся), то это будет слишком велико для нас. Бог таким образом известен, это бесконечная радость; но в том, что просто бесконечно, есть нечто, чего недостает творению, хотя его высочайшей привилегией является наслаждаться тем, что бесконечно. С одной стороны, это является необходимостью для человека, чтобы он был на своем месте и чтобы Бог мог иметь свое место относительно его, и с другой стороны, именно это так удивительно возвышает человека. Так должно быть, это данная нам привилегия, она дана нам в драгоценной близости, ибо мы чада и мы пребываем в Боге, а Бог в нас; но в этой абсолютной бесконечности есть некоторая тяжесть, которая давит на сердце в осознании одного Бога. Мы читаем: «...в безмерном преизбытке вечную тяжесть^[3] славы» [так в греч. и в англ. переводе читается 2Кор. 4,17]. Так должно быть: величие Бога должно поддерживаться, когда мы думаем о Нем как о Боге, и Его власть над совестью должна ощущаться. Сердце (таким его создал Бог) нуждается в объекте, который не принизит его чувств, но который может иметь характер товарища и друга, по крайней мере к кому оно может приближаться как к имеющему такой характер.

Именно этим мы обладаем в Христе, нашем драгоценном Спасителе. Он является объектом, близким нам. Он не стыдится называть нас братьями. Он назвал нас друзьями, все, что Он услышал от своего Отца, Он возвестил нам. Но тогда не является ли Он тем, что отводит наш взор от Бога? Нет, напротив, именно в Нем Бог раскрывается, именно в Нем даже ангелы видят Бога. Именно Он, сущий в недре [на груди] Отца, открывает нам своего Бога и Отца в этих счастливых отношениях, и причем открывает так, как Он сам знает Его. Более того, Он в Отце и Отец в Нем, так что видевший Его, видел Отца. Он открывает нам Бога, а не отводит наш взор от Него. В благодати Он уже открыл Его, и мы ждем откровения славы в Нем. Также уже на земле, с момента Его рождения, ангелы прославляли благоволение Бога в людях, ибо объект Его вечного наслаждения стал человеком. И теперь Он завершил дело, которое позволило ввести других людей, грешников, вместе с Ним в наслаждение этой благосклонностью Бога. Будучи прежде врагами, «мы примирились с Богом смертью Сына Его».

Примирены с Богом, чтобы с радостью служить Ему и ожидать с небес Его Сына

Именно таким образом Бог примирил нас с собой. Верою познав Бога, мы «обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его». Живой и истинный Бог является объектом нашего радостного служения. Его Сын, которого мы знаем, который знает нас и который возьмет нас, чтобы мы были там, где Он пребывает, отождествивший нас со своей собственной славой и свою славу с нами, являющийся навсегда прославленным человеком и первенцем среди многих братьев, — является объектом нашего ожидания. Мы ожидаем Его с небес, ибо наши надежды — там и там место нашей радости.

Мы имеем бесконечность Бога любви, близость и славу Его, который принял участие во всех наших немощах и понес все наши грехи, будучи сам без греха. Каков наш удел!

Суд Бога над злом обязательно состоится; последствия надвигающегося гнева; избавление от него

Но была и другая сторона истины. Творения ответственны, и, как бы велика ни была Его любовь и Его терпение, Он не может позволить зло или презрение к Его власти: если бы Он это позволил, то все бы пришло к беспорядку и бедствию. Сам Бог утратил бы свое место. Есть суд, есть грядущий гнев. Мы были ответственны, мы потерпели провал. Как же мы будем тогда радоваться о Боге и о Сыне, учитывая все то, что я сказал?

Здесь находит применение третья истина, о которой апостол говорит: «...избавляющего нас от грядущего гнева». Дело Христа надежно защитило нас от этого гнева, Он занял наше место ответственности на кресте, чтобы удалить наши грехи, отдав себя в жертву.

Три великих составляющих христианской жизни

Итак, таковы три великих составляющих христианской жизни. Мы служим живому и истинному Богу, внешне и внутренне отвергнув наших идолов. Мы ожидаем Иисуса для вхождения в славу, ибо этот взгляд Бога дает нам почувствовать то, каков этот мир, и мы знаем Иисуса. Что касается наших грехов и нашей совести, то мы совершенно очистились, мы ничего не боимся. Жизнь и хождение фессалоникийцев являлись свидетельством этим истинам.