Книга Иисуса Навина. Глава 5▼

Галгал — практическая реализация смерти

Сила жизни в воскресении лишает сатану всякой силы: «Рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему». В нашей земной жизни, так как в нас есть плоть, мы подвержены силе врага, хотя благодати Христа достаточно для нас; Его сила совершается в немощи; но творение бессильно перед сатаной, даже если оно и не вовлечено в конкретный грех. Но если смерть становится нашим убежищем, способствуя тому, чтобы мы умерли для всего, что могло бы дать сатане преимущество над нами, что тогда он может сделать? Может ли он соблазнить того, кто мертв, или победить того, кто, умерев, жив снова? Но если это истинно, то необходимо также реализовать это на практике. «Вы умерли... поэтому умертвите» (Кол. 3). Именно это и означает Галгал. Более того, мы всегда должны носить в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы жизнь Иисусова открылась в нашем теле (2Кор. 4,10)^[10].

Речь еще не идет о взятии городов, об осуществлении величественных обетований Бога. Сначала должно быть умервщлено свое «я». Прежде чем победить мадианитян, Гедеону необходимо было разрушить жертвенник, находившийся в его собственном доме.

Обрезание - применение силы Духа к умервщлению плоти

Далее заметьте себе, что пустыня не является тем местом, где осуществляется обрезание, даже если мы в ней проявляем верность. Пустыня представляет собой тот характер, который принимает мир, когда мы уже искуплены, и где плоть, которая в нас, в настоящее время подвергается испытанию. Но смерть и наше вступление в небесные места судит все естество, в котором мы живем в этом мире. Но затем в результате нашей смерти и воскресения со Христом смерть применяется практически, и обрезание - это применение силы Духа к умерщвлению плоти в том, кто имеет участие в смерти и воскресении Иисуса (сравните 2Кор. 4,10-12). Поэтому Павел говорит (Фил. 3,3): «Обрезание - мы». Что касается внешней нравственной жизни, то Павел имел ее прежде. Добавил ли он теперь истинное благочестие к своей религии форм, истинный страх Бога к своим добрым делам? Речь идет о чем-то намного большем, чем это. Христос вытеснил в нем все, и прежде всего это касается праведности, которая является основой всего. Но далее апостол говорит: «Чтобы познать Его, и силу воскресения Его... сообразуясь смерти Его, если каким-либо образом я могу достигнуть воскресения из мертвых» [Фил. 3,10-11]. Именно поэтому, «стремясь к цели», Павел ожидает пришествия Иисуса для завершения этого воскресения, что касается его тела.

Обрезание Христово

В Послании Колоссянам, в главе 2, он говорит нам об обрезании Христовом. Значит ли это только то, что он перестал грешить (ведь это дело Бога действительно дает определенный результат)? Нет, не только. Ибо описывая это дело Бога, он добавляет: «Быв погребены с Ним в крещении, в котором вы также воскрешены с Ним верою в действие Бога, Который воскресил Его из мертвых». Следствия этой небесной жизни представлены в главе 3, стих 1, который непосредственно связан с только что процитированным стихом. Здесь это дело также завершается явлением святых с Иисусом, когда Он явится, а не тогда, когда Он придет забрать их; небесный удел опускается в Послании Колоссянам, за исключением того, что наша жизнь сокрыта в небесах и что то, что находится там, является предметом надежды. Мы «сделаны пригодными к участию» там [так правильно в Кол. 1,12], и именно это представлено в рассматриваемом отрывке.

Наш Галгал

О нашем Галгале говорится в стихе 5: «Итак умертвите». Это нечто совсем иное, чем «умереть для греха». Умерщвление является активной силой. Это опирается на силу того, что уже является истинным для веры. «Вы мертвы, итак умертвите». Когда находятся в этом положении, это реализуют. В Рим. 6, говоря на ту же тему, апостол пишет: «Почитайте себя мертвыми»^[11]. Таково практическое значение образа, представленного камнями, принесенными из Иордана. Они символизируют наше место, являющееся результатом смерти со Христом, который был мертвым^[12].

Но мы также воскресли с Ним^[13], как умершие с Ним. Но есть и другая сторона истины: мы были мертвы в грехах [Еф. 2,1]. Он в благодати сошел туда, где мы были, и, сойдя, так сказать, искупил наши грехи. Бог оживил нас с Ним, простив нам все грехи^[14]. Все, что Он сделал, было сделано для нас. И теперь, связанный с Ним в жизни, единый с Ним посредством Духа, я тоже посажен в Нем (но еще не с Ним) в небесных местах^[15]. Я отношу к себе, или, лучше сказать, Бог приписывает мне все совершенное Им, как если бы это произошло со мной. Он мертв для греха, в Нем я мертв для греха. Поэтому и я могу умерщвлять, чего бы я не мог сделать, если бы оставался живым во плоти. Где была жизнь и природа, в которой можно было сделать это? Я воскрес с Ним. И я также в Нем сижу в небесных местах. Но здесь мы видим связь не с учением Послания Ефесянам, знакомящим нас с намерением и советами Бога и указывающим (как следствие вознесения Христа по правую руку Бога) на простое действие божественной силы, которая берет нас, когда мы мертвы во грехах, и помещает нас в Него, — здесь, в Послании Колоссянам, это является процессом, так сказать, через который мы проходим как живые (не мертвые) во грехах, чтобы быть приведенными посредством смерти в лучшую жизнь во Христе. Другая сторона, представленная в Послании Ефесянам, также верна, и я уже говорил об этом. Но Послание Колоссянам говорит нам о перемене, важнейшей перемене, но субъективной, что касается смерти и воскресения с Ним, и это является рассматриваемой темой, прообразно представленной в книге Иисуса Навина.

Умервщление наших членов, совершаемое через благодать

Итак, так как обрезание является осуществлением на практике того, о чем мы говорили, - смерти Христа для греха, для всего, что названо «телом плоти» (Кол. 2,11) и что противостоит нашему положению воскресших со Христом, — то мы вспоминаем смерть Христа и умервщление наших земных членов осуществляется через благодать, в осознании благодати. Иначе это будет всего лишь усилиями души под законом, и в этом случае совесть не будет очищенной и силы не будет. Именно это и пытались сделать искренние монахи, однако в их усилиях не было благодати, Христа и Его силы. Если в их действиях и была искренность, то одновременно была и глубочайшая духовная нищета. Для умерщвления необходима жизнь, и если мы имеем жизнь, то мы уже умерли в Том, кто умер за нас.

Камни, установленные в Галгале, были взяты из Иордана, а израильтяне, прежде чем их подвергли обрезанию, уже перешли через Иордан. Памятник благодати и смерти, свидетельствующий нам о любви, совершившей наше спасение, устранив наши грехи в благодати и сделав нас однажды мертвыми для греха, - этот памятник стоял на том месте, где смерть для греха должна была быть осуществлена. Что Он умер, Он умер однажды для греха, и потому мы тоже считаем себя умершими для греха. Смерть Христа за грехи в совершенной любви и неизменной действенности и Его смерть для греха дают нам мир через Его кровь как в отношении греха, так и в отношении грехов, но также делают нас способными через благодать считать себя умершими для греха и умерщвлять наши земные члены.

Итак, в любых обстоятельствах мы должны помнить, что мы мертвы, и говорить себе: «Если через благодать я мертв, то какое мне дело до греха, который считает меня еще живым?» Именно в этой смерти находится Христос, в красоте и в силе своей благодати; эта смерть является самим избавлением и нравственным введением нас в состояние, в котором мы сделаны пригодными к участию в наследии святых во свете. Что же касается славы, то, как бегущий поприще на земле, апостол говорит: «...но стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус». Но это другая тема.

Жизнь воскресшего человека

Итак, через смерть и только таким образом будет снято посрамление Египта. Каждая отметина этого мира - это посрамление для того, кто является небесным. Только небесный человек, умерший вместе со Христом, освобождается ото всех тех пут, которые от Египта. Жизнь плоти всегда имеет привязанность к Египту, но принцип мирского искореняется у того, кто мертв и воскрес со Христом и живет небесной жизнью. В жизни человека как человека живого в этом мире (Кол. 2,20) неизбежно есть связь с этим миром, таким, как Бог видит его, то есть развращенным и грешным; у мертвого человека нет такой связи. Жизнь воскресшего человека не от этого мира, она не связана с ним. Обладающий такой жизнью может проходить через этот мир и делать многое из того, что делают другие. Он ест, работает, страдает, но, что касается его жизни и объектов его устремлений, он не от мира, подобно тому как Христос был не от мира. Христос, воскресший и взошедший на небеса, является его жизнью; он подчиняет свою плоть, умерщвляет ее, ибо, хотя фактически он и находится на земле, он не живет на ней. Стан был всегда в Галгале. Народ - воинство Сущего - возвращался туда после своих завоеваний и побед. Если мы не будем делать то же самое, то ослабнем, ибо плоть предаст нас и мы падем перед врагом в час брани, даже если, возможно, мы искренне взялись за служение Богу. Именно в Галгале был поставлен памятник, сооруженный из камней, взятых из Иордана. Ибо если осознание того, что мы умерли с Иисусом, необходимо нам, чтобы мы могли умерщвлять плоть, то именно через это умерщвление мы приобретаем практическое знание того, что значит быть таким образом мертвым.

Мы не осознаем внутреннего общения (я не говорю сейчас об оправдании), сладостного и божественного наслаждения смертью Иисуса за нас, если плоть не умерщвлена. Это невозможно. Но если мы возвращаемся в Галгал, к этому благословенному умерщвлению нашей собственной плоти, то мы обнаружим там всю сладость (а она бесконечна), всю великую действенность этого общения со смертью Иисуса, с той любовью, которая явлена в ней. «Всегда носим в теле, - говорит апостол, - мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем». Поэтому мы не остаемся в Иордане, но в сердце остается осознание всей ценности этого славного дела, того дела, которое желали постигнуть и ангелы, которое исполнено ради нас и которое Христос в своей любви приспосабливает к нам. Мы находим Его с нами в Галгале - в месте, не имеющем внешней значительности или побед, привлекающих внимание людей; это место, где Он, являющийся источником всех побед, находится в силе и общении, которое делает нас способными побеждать.

Двенадцать камней, установленных в Иордане

Но были также двенадцать камней, поставленные посреди Иордана. И действительно, если мы отнесем силу смерти Христа к умерщвлению плоти, то сердце, упражняющееся в небесном и имеющее в нем полное наслаждение, любит возвращаться к Иордану, к тому месту, куда Иисус сошел в силе жизни и послушании, и пристально смотреть на этот Ковчег завета, стоявший там и удерживавший стремительные воды Иордана, пока весь народ перешел через него. Мы любим теперь, когда Он является воскресшим, созерцая силу смерти во всей ее широте, видеть в ней Иисуса, который сошел в нее, но который уничтожил ее силу для нас. Когда сборище народов выйдет из берегов, Христос будет защитой и спасением Израиля, но Он же был и нашей защитой и нашим спасением от гораздо более ужасных врагов. Сердце любит стоять на берегах этой реки, уже перейденной, и осознавать (познавая то, кем Иисус являлся) дело и удивительную любовь Того, кто сошел туда один, пока все не было завершено. Однако в каком-то смысле и мы там были. Те двенадцать камней показывают, что народ имел отношение к тому делу, хотя ковчег находился там один, когда воды Иордана необходимо было сдерживать.

Псалмы и Иордан

Особенно в Псалмах мы можем созерцать так Господа, сейчас, когда мы в покое на другой стороне потока. О, если бы каждый христианин умел проводить там время и размышлять там об Иисусе, как Он один сошел в смерть, причем в смерть, когда она вышла из всех своих берегов, имея свое жало и неся с собой силу божественного суда! В своем учении Псалмы также рассматривают связь между смертью Иисуса и прохождением остатка Израиля через воды скорби в последние дни.

В Ханаане, у Галгала

Итак, сейчас народ вне Египта и в Ханаане, согласно верности обетования Бога; но еще ничем они не завладели в Ханаане и не одержали ни одной победы. Для нас это прообраз того, чему учит Послание Колоссянам: мы «сделаны пригодными быть участниками», однако «наследие святых во свете» [Кол. 1,12] еще является объектом надежды^[16]; не только искупленные из Египта, но и вошедшие в Ханаан, при этом посрамление Египта удалено и народ Бога занимает свое место в Галгале - истинное обрезание в сердце, о котором мы уже говорили.

Израиль останавливается станом в Галгале.

Пасха соблюдается в земле обетованной, память о совершенном спасении

До одержанных израильтянами побед указывается на характер их общения с Богом. Израильтяне празднуют Пасху на равнинах Иерихона. Господь приготовил для них трапезу (стол) перед лицом их врагов [Пс. 23,5].

Кровью уже не окроплялись, как в Египте, дверные косяки и две перекладины, чтобы Израиль был укрыт от губителя и сохранен от последнего суда, который нес ужас во все дома, где не было крови.

Мы нуждаемся в данном аспекте крови Христа, в то время как угроза суда нависла над владениями греха и сатаны, хотя мы призваны Богом выйти из них. Справедливость Бога и наши совести требуют этого. Но здесь Пасха носит уже другой характер: она является воспоминанием о совершенном спасении. Также она здесь не является соучастием через благодать в силе смерти и воскресения Христа. Она есть общение сердца. Она есть сладостное духовное воспоминание о деле, полностью совершенном Им одним, о Его смерти как Агнца без порока. Мы питаемся ею как искупленный Им народ, наслаждаясь этим положением в земле обетованной, в земле Бога, которая принадлежит нам в результате этого искупления и нашего воскресения со Христом. Так наслаждаться смертью Иисуса можно лишь находясь на другой стороне Иордана, воскреснув с Ним. Тогда в мире, в общении с Ним, будучи исполненными чувством невыразимой благодарности, мы обращаемся к смерти Агнца, размышляем над ней, мы питаемся ею. Наше небесное блаженство и разумение всего этого только увеличивают ощущение того, как она драгоценна.

Старые зерна и Агнец

На следующий день после Пасхи народ стал есть старые зерна (произведения) земли. Таким образом, нас, воскресших, по праву и по природе соответствующих ей, занимающих свое место в небесных местах в надежде, пригодных к ним, - именно Христос познанный как небесный питает нас, сохраняя наши души в силе и радости^[17]. Также с этого момента прекратилась манна. Это тем более замечательно, что Христос, как нам известно, является истинной манной, но Христос пришедший на землю, Христос по плоти, соответствующий человеку и его нуждам в пустыне; и таким Его никогда не забудут. Я созерцаю Иисуса (Бога, явленного во плоти) с восхищением. Моя душа питается могущественной притягательностью Его благодати, явленной в унижении, наслаждается благословленным свидетельством Его любви, любви Того, кто взял наши немощи и понес наши беды [Ис. 53,4]; она учится быть ничем и служить, учится у Того, который занял самое низкое место. Именно таким образом Он поддерживает глубочайшие привязанности сердца, когда мы проходим через этот мир, однако в этом состоянии Он оставался один. Пшеничное зерно должно упасть в землю и умереть, иначе оно останется одно [Иоан. 12,24].

Но, зная, каким Он был, сейчас я знаю Его именно как Христа сидящего на высоте, сходившего с небес, умершего, воскресшего и взошедшего туда, где был прежде. Его смерть, о поминовении которой мы сказали, несомненно, является основанием всего. Нет ничего более драгоценного, однако Тот, с кем мы сейчас имеем дело как с живым, - это Христос небесный. Что же касается прочего, мы помним Его в Его унижении и смерти, но это Он дает нам как характер этого. Даже во время вечери Господней, аналога Пасхи, отмечаемой здесь, сказано: «Сие творите в память обо Мне». И так во всей Его жизни; она была в пустыне и соответствует нам для пустыни также; она является, в нашей малой мере, в сердце или фактически общением с Его страданиями.

Христос, небесный Человек, наш нынешний удел

Мы созерцаем, стремясь подражать, этот драгоценный образец, который Он дал нам как небесный человек на земле. Но, созерцая с непокрытым лицом славу Господа, мы преображаемся в тот же образ от славы в славу, как посредством Духа Господа. Ради нас Он освятил себя, чтобы мы могли быть освящены истиною. Мы с наслаждением созерцаем всю Его благодать здесь на земле, и наши чувства привлечены страданиями Спасителя. Нет ничего более прекрасного, чем видеть Сына Бога, завоевывающего доверие человеческого сердца Богу своею любовью к людям, когда они были еще совсем далекими от Него; но наше нынешнее общение с Христом в небесах. И Христос, которого мы знаем на земле, это небесный Христос, а не земной Христос, каким Его познáют иудеи в будущем. Несомненно, Он был хлебом на земле, но хлебом, сошедшим с небес, а это очень важно иметь в виду. При прохождении через эту пустыню (и мы идем через нее), Христос как манна бесконечно дорог нам. Его унижение, Его благодать утешают нас, несут нам облегчение и поддерживают нас. Мы чувствуем, что Он прошел через те же испытания, и мысль о том, что этот самый Христос с нами, поддерживает нас. Это Христос, в котором мы нуждаемся в пустыне, хлеб, сошедший с небес. Но для нас, как для небесного народа, пищей является именно Христос небесный и небесное, и как для связанных с Ним - произведения земли; ибо мы едины именно с Христом взошедшим на небеса; именно там Он является нашей жизнью. Другими словами, мы питаемся небесным, Христом горним, действительно Христом униженным и умершим (это как сладостное воспоминание), но Христом живым, как настоящей силой жизни и благодати. Мы питаемся воспоминанием о Христе на кресте, это - Пасха. Но мы соблюдаем этот праздник с Христом, который является центром небесных вещей, и мы питаемся всеми ими (Кол. 3,1-2). Это произведения той земли, в которую мы вошли. Ибо Он принадлежит небесам.

Таким образом, прежде чем мы вступим в сражение, перед самыми стенами Иерихона (олицетворяющими силу врага), Бог дает нам насладиться плодами этой небесной земли как целиком принадлежащей нам. Мы вспоминаем смерть Иисуса как давно совершенное искупление, и мы питаемся произведениями земли, небесными вещами, как от нашего нынешнего удела. Ибо, так как мы воскрешены с Христом Его благодатью, все это принадлежит нам.

Война и Вождь воинства Сущего

Вслед за этой прекрасной картиной, изображающей положение и привилегии народа Бога, который согласно правам самого Бога мог наслаждаться всем, прежде чем вступить хотя бы в одно сражение, мы узнаем, что потом должна последовать война. Но есть одна вещь, необходимая для вступления в войну и обретения благословений путем завоевания. Сущий именует себя Вождем воинства, именно Он ведет нас. Он там с обнаженным мечом в своей руке. Вера не признает никакого нейтралитета в небесных вещах^[18]. «Иисус... сказал ему: ты за нас, или за наших врагов? Он сказал: нет; но, как вождь воинства Сущего, Я теперь пришел» (ст. 14).

Всемогущая Сила и Бесконечная Святость

Заметьте здесь, что присутствие Сущего как Вождя воинств так же требовало святости и благоговения, как когда Он сошел, чтобы искупить свой народ (Исх. 3) в божественной святости и величии, какие были явлены согласно их справедливым требованиям в смерти Иисуса, отдавшего себя, чтобы Он возвеличил и утвердил их навсегда. Каким был Тот, кто сказал о себе «Я есмь», когда Он так сошел в праведности и величии, таким же Он является, когда становится посреди своего народа, чтобы благословить их и повести на брань.

Всемогущая сила Бога с церковью в ее борьбе. Но Его безграничная святость также пребывает там, и Он не будет использовать свою силу в их борьбе, если Его народ скомпрометирует Его святость осквернением, небрежным легкомыслием или утратит те чувства и привязанности, которые соответствуют присутствию Бога, ибо сам Бог там.